как говорит Гартан, ему плохо советовали в этом вопросе. Как только он откажется от поддержки Теллиана, мы можем стать более... прямыми в наших методах. Но в настоящее время, как верные подданные и вассалы короля, мы должны оказывать его политике нашу твердую общественную поддержку.

- Конечно, милорд, - согласился Сарэйтик. - Я бы никогда не предложил - и это никогда не входило в мои намерения - чтобы мы делали что-то еще. Как вы сказали, наш очевидный долг перед короной - четко заявить о нашем согласии с политикой короля. И публично.

- Совершенно верно. - Мужчина, куривший трубку, выпустил еще одно колечко дыма, в то время как за окном хлестал дождь, сильнее, чем когда-либо. В камине позади него кипел горящий уголь, шипя, когда в дымоход попадали случайные капли дождя. Он взял свой стакан с виски и медленно, с наслаждением отхлебнул, затем очень аккуратно поставил его обратно.

- Тем не менее, - сказал он, - точно так же, как долг любого подданного короля - принимать его политику и подчиняться его решениям, так и другой долг этих подданных - рассмотреть все способы, которыми они могли бы способствовать достижению истинной цели этой политики. Что, конечно же, означает мир и безопасность всего королевства. И, как и все вы, я не могу убедить себя в том, что нынешние действия барона Теллиана в конечном счете могут представлять что угодно, кроме угрозы этому миру и безопасности.

- Понимаю, милорд, - сказал Сарэйтик. - И согласен с вами. - Другие головы за столом закивали, и если большинство кивков выглядели менее восторженными, чем у Сарэйтика, ни один из них не казался ни в малейшей степени нерешительным. - Тем не менее, принимая во внимание то, что вы уже так справедливо сказали о нашей ответственности и долге поддерживать политику короля, кажется, что мы мало что можем сделать открыто, чтобы остановить Теллиана.

- Вы сражались во многих битвах, как и любой другой человек здесь, лорд Сарэйтик, - сказал мужчина с трубкой. - Таким образом, вы не хуже меня знаете, что самая очевидная и открытая тактика редко бывает самой эффективной. Поймите меня, все вы. Я не буду открыто выступать против его величества ни в этом вопросе, ни в каком-либо другом. Я буду, как всегда, выражать свои собственные взгляды как перед королем, так и перед другими членами его совета, и буду стремиться убедить его в мудрости моих аргументов. Но за пределами дебатов и обязанности давать советы, которая вытекает из моего места в этом совете, я не подниму ни руки, ни голоса против его величества. Было бы не просто неправильно, но и глупо - и, возможно, даже безрассудно - поступать иначе.

- И все же то, что я могу сделать для изменения факторов и ограничений, которые стесняют возможности короля, я сделаю. И если окажется возможным создать обстоятельства, которые сделают очевидной мудрость моих собственных взглядов и рекомендаций, тогда я сделаю и это. И, - он скользнул взглядом по их лицам в свете лампы, - я не забуду тех, кто помог мне создать эти обстоятельства.

- Понимаю, - снова пробормотал Сарэйтик. Он и Гартан посмотрели друг на друга через стол, а затем Сарэйтик снова перевел взгляд на их хозяина. - И могу я спросить, милорд, подумали ли вы о наилучшем способе, которым мы могли бы помочь в создании тех обстоятельств, о которых вы только что упомянули?

- Ну, нет, - мягко сказал мужчина с трубкой. - Я имею в виду, некоторые возможности кажутся достаточно очевидными. Например, этот "лорд Фестиан", которого Теллиан убедил короля поставить в Гланхэрроу вместо вашего родственника Матиана, вряд ли сможет справиться с теми трудностями, с которыми должен столкнуться любой лорд, чтобы защитить свои земли и людей, вверенных его попечению. Конечно, для тех, кто в состоянии продемонстрировать его некомпетентность, было бы уместно это показать.

Он обнажил зубы в улыбке, которой могла бы восхититься любая акула, и столь же зубастые улыбки вернулись к нему от его гостей.

- И, - продолжил он, - всегда остается вопрос об этом так называемом защитнике Томанака, "принце Базеле". Возможно, вы не заметили, что, хотя его величество готов признать существование ордена Томанака среди градани и даже относиться к этому Базелу, как к одному из избранников Бога войны, он прямо не предоставил Базелу статус посла. Хотя я уверен, что король Мархос пришел бы в ужас, если бы с Базелом случилось какое-нибудь злое несчастье, это было бы совсем не то же самое, как если бы это несчастье случилось с аккредитованным послом цивилизованной страны.

- Юридически он также не наделен иммунитетом посла, - медленно произнес Тарлан. Его задумчивый голос был немногим больше, чем бормотание, но мужчина с трубкой кивнул.

- Очевидно, что нет, - согласился он. - Конечно, есть вопрос о его предполагаемом статусе избранника Томанака. Но при всем моем уважении к его величеству и другим его советникам, как кто-то может искренне верить, что Томанак выберет градани - и притом градани Конокрада - в качестве одного из своих защитников? - Он презрительно фыркнул. - Если этот Базел хочет претендовать на привилегии и полномочия избранника, думаю, было бы только справедливо дать ему возможность доказать, что он их заслуживает. И поскольку зал суда Хранителя Равновесия - это поле битвы, на самом деле есть только одно место, где он мог бы это сделать, не так ли?

Один или двое других обменялись взглядами разной степени беспокойства, слушая его последние пару предложений, но никто не возразил. В конце концов, сама мысль о том, что градани - избранник любого Бога Света, была гораздо хуже, чем просто смешной. Это слишком близко граничило с откровенным богохульством, что бы ни думали другие.

- Я, например, полностью согласен с вами, милорд, - сказал Сарэйтик, и Гартан твердо кивнул. Тарлан тоже кивнул, хотя чуть менее восторженно.

- Благодарю вас, лорд Сарэйтик, - сказал мужчина с трубкой. - Я ценю вашу поддержку. И в моем доме всегда было традицией помнить тех, кто оказал нам поддержку, когда мы больше всего в ней нуждались.

В глазах Сарэйтика промелькнуло нечто большее, чем намек на алчность. Это не вытеснило гнев и мстительность, которые уже переполняли их, но отточило и усилило эти ранее существовавшие эмоции, и курильщик трубки спрятал улыбку удовлетворения, когда увидел это.

- Мне кажется, милорд, - сказал Сарэйтик через минуту,