- Это действительно так, - согласился Хатан и покачал головой, криво усмехнувшись при воспоминании о капризном настроении своего скакуна. - И это была, по крайней мере, частично и моя вина тоже. В то утро я был немного неуклюж со своим ножом для копыт.

- Нет, ты не был, - фыркнул Теллиан. - Гейрхэйлан вздрогнул и отбросил тебя через полконюшни, когда этот глупый боевой жеребец Трайанала врезался в другую сторону стены. Как ему удалось не ударить тебя по-настоящему, я никогда не узнаю. И Датгар, оказывается, согласен со мной, как бы бессовестно Гейрхэйлан ни пытался переложить вину на тебя, брат ветра!

- Возможно, ты прав, - признал Хатан с медленной улыбкой, затем усмехнулся. - Возможно, я знал одного или двух скакунов с характером похуже, чем у Гейрхэйлана, но уверен, что не знал трех таких. Знаешь, у его имени есть причина.

Он снова хихикнул, громче, и Базел ухмыльнулся ему. "Гейрхэйлан" на языке сотойи означало "Душа шторма", и скакун, казалось, чувствовал почти брандаркское обязательство соответствовать образу, который он вызывал в воображении.

- Они действительно говорят, что скакуны становятся больше похожими на своих наездников, а те становятся больше похожими на своих скакунов, - продолжил Хатан, - и поскольку мы с Гейрхэйланом оба были немного несносными еще до того, как встретились...

Он пожал плечами, и на этот раз смех был еще громче.

- Несмотря на все это, однако, - всадник ветра продолжил через мгновение, его тон, по крайней мере, стал немного более серьезным, - он действительно просто показывал свой характер, каким бы нелюбезным с его стороны это ни было.

- О, не бойся, Хатан! После этого у меня никогда не было ни малейших сомнений на этот счет! Я видел боевые топоры с клинками менее впечатляющими, чем зубы твоего огромного друга. - Базел покачал головой. - Именно тогда и там я принял решение не навещать его - или Датгара, если уж на то пошло, - без официального приглашения.

- Как нехарактерно мудро с вашей стороны, - пробормотал Брандарк слегка злобно-провокационным тоном.

Базел сделал ему грубый жест, но правда заключалась в том, что спутники Теллиана и Хатана продолжали относиться ко всем градани, но особенно ко всем градани-Конокрадам, с глубокими оговорками. Учитывая, что скакун был одним из очень немногих существ на земле, которые могли превратить Конокрада в такое большое количество окровавленного, растоптанного желе, он был в высшей степени готов дать им столько места, сколько они пожелают, и столько, сколько они этого захотят. Какими бы великолепными они ни были, и как бы быстро градани ни исцелялся, теперь, когда он наконец увидел их вблизи, он предпочел бы, чтобы его кости не были сломаны.

- Не сомневаюсь, что у нас более чем достаточно других вопросов для обсуждения, милорд, - продолжил он, возвращая свое внимание к Теллиану. - Просто для начала, отец говорит, что они с Килтаном обсуждали вашу идею трехсторонней торговли на Откосе, и он склонен согласиться, что вам пришла в голову отличная идея. Но у меня также есть несколько дел, которые нужно сделать для Ордена, и у меня есть сообщения от Вейжона для Хартанга. Может быть, он и Керита находятся где-то поблизости отсюда?

- Никто из нас не ожидал, что ты вернешься раньше завтрашнего дня, - ответил Хатан за барона, - и этим утром они вдвоем отправились в храм. Они еще не вернулись, но мы, конечно, можем послать им весточку, чтобы они поторопились, если это срочно.

- Ну, что касается этого, - сказал Базел, отодвигая свой стул и поднимаясь на ноги, - я думаю, что нет необходимости будить одного из ваших людей, чтобы отправлять сообщения. Мне самому нужно заскочить в храм, так что, если вам все равно, милорд, - он кивнул Теллиану, - я просто направлюсь в ту сторону.

* * *

- Ой! Прости меня, принц Базел! Я тебя не видела.

- Ничего страшного, - мягко сказал Базел, поддерживая девушку на ногах. Она вышла из полускрытой арки с большей скоростью, чем требовали приличия, но его рефлексы были достаточно хороши, чтобы поймать ее до реального удара, который сбил бы ее с ног. Ее горничная суетливо спустилась по лестнице следом за ней, затем с визгом остановилась, увидев, как пара рук размером с небольшие лопаты без особых усилий возвращает ее подопечную в вертикальное положение.

Горничная - кажется, ее звали Марта, если он правильно помнил - была явно не в восторге от этого зрелища, но она не выглядела особенно удивленной. Как и Базел, на самом деле. Одна вещь, которую он рано обнаружил в дочери своего хозяина, заключалась в том, что ей совершенно не хватало той скучающей вялости, которая, по-видимому, была нынешним, тщательно культивируемым идеалом большинства аристократичных молодых сотойских дворянок. Возможно, называть ее собственный привычный темп стремительным было бы чересчур, но не очень.

Он улыбнулся ей сверху вниз - какой бы высокой она ни была для человеческого ребенка, для девочки-Конокрада она была едва ли миниатюрной - и с некоторым трудом удержался, чтобы не погладить ее по голове. "Она бы не оценила, если бы он поддался искушению", - сухо подумал он.

Хотя у нее были волосы и рост ее отца, она, к счастью, избежала ястребиного профиля Теллиана. В четырнадцать лет она только что вышла из стадии неуклюжести, хотя бывали моменты, подобные этому, когда у нее случались временные рецидивы. У нее было ненасытное любопытство в сочетании с явно острым умом, и она, очевидно, находила Брандарка и самого Базела экзотически интригующими, без сомнения, потому, что они были первыми градани, которых она действительно встретила. Он находил очевидную интенсивность ее любопытства забавной, но научился серьезно относиться к ее вопросам, несмотря на тот факт, что кто-то ее возраста остался бы намертво замурованным в классной комнате, будь она одной из его сестер. Мать и отец Лианы, с другой стороны, уже давно установили формальную опеку над ней как над своей единственной наследницей. Короткоживущие люди часто, казалось, делали что-то с головокружительной скоростью по сравнению с градани. Поэтому он еще раз напомнил себе, что Лиана Боумастер, очевидно, не считала себя едва вышедшим из-под контроля ребенком, которого он видел, когда смотрел на нее.

Тот факт, что она была милой, как корзина, полная щенков, ничуть не облегчал ему запоминание того, что она была - или, по крайней мере, думала, что