— Нет. Я не по поводу сыра. Вы обронили вот это. Это ведь ваша серьга?

Мокрая золотая рыбка переплыла из моей ладони в её. Однако женщина не выразила никакой радости. Её карие глаза сфокусировались на моих. Я отвел взгляд, но её глаза последовали за моими.

— Вы видели, да?

— Что именно? — в свою очередь поинтересовался я.

— Всё! — бросила она и её обалденно длинная шея, покачиваясь, поплыла к машине.

У меня было такое ощущение, что я шагаю рядом с настоящим фламинго. Она была на полголовы выше. На ходу я что-то мямлил насчет того, что я не охранник, так что ей нечего бояться, даже сунул визитку, мол, прошу любить и жаловать. При этом я всё время озирался — а не следит ли за нами Кавасима. В это время от ног женщины доносилось какое-то едва различимое хлюпанье, словно она шагала по мелководью. Может, послышалось? Я постарался не зацикливаться на этом, тем не менее хлюпанье не прекращалось. Хлюп-хлюп.

— А что — фромажио-аль-пеперончино настолько вкусный? — спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало как упрек. Земля была просто раскалена солнцем. Женщина шла, выворачивая ступни носками внутрь и словно раздумывая над смыслом фразы. Хлюпанье не прекращалось. Потом его заглушил её голос — очень серьезный.

— Вы бы не могли не говорить о том, что видели?

— Да приходится….

Не успел я закончить фразу, как женщина резко оборвала меня.

— Замолчите, совсем!

— Ничего не поделаешь.

Она стояла спиной к белой машине. Против света. Её карие глаза, казалось, смотрели прямо в мои глаза. Она потянулась руками к своей длинной шее, вдела золотую рыбку в пустую мочку. Глаза потухли.

— Что же мне теперь делать с этим сыром? — Женщина щелкнула замком сумочки и извлекла фромажио-аль-пеперончино.

— Если заплатить за него сейчас, выйдет только ещё хуже. — Мой голос прозвучал хрипло.

— Тогда… А давайте съедим его? Вместе! — предложила она.

Разговаривая, женщина выгнула спину и опустилась на водительское сиденье. Белые ноги остались снаружи. Потом, приподняв их, она согнула колени. И тут с наклоненных каблучков потекли какие-то серебристые капли. Вода?

Капли упали на раскаленный бетон и с шипением испарились. Тьма салона втянула в себя белые ноги, дверца захлопнулась с резким лязгающим звуком. Я уже ничего не видел, кроме белой-пребелой машины. Машина рванула с места и умчалась. Я опустил глаза и посмотрел на бетон. На нём не было ни пятнышка. Только одинокая белая бабочка, невесть откуда взявшаяся, порхала у самой земли под ногами.

Это была какая-то странная, загадочная встреча. Образ женщины отпечатался в моей голове как фото с неправильной экспозицией.

Эта встреча случилась как раз после того, как головная фирма и сто пятьдесят разбросанных по всей стране филиалов и контор одновременно начали «акцию длиной в несколько месяцев». «Акция» — это такая крупномасштабная кампания по поиску новых клиентов и заключению с ними договоров о страховании. Она развернулась в июне — июле, накануне очередной годовщины создания фирмы. Каждое местное отделение в соответствии с полученными от руководства компании разнарядками должно было мобилизовать всё ресурсы для выполнения поставленных задач. Короче говоря, даже штатные работники вроде меня, не говоря уже о внештатных, должны были без всякого предупреждения вламываться в дома потенциальных клиентов с целью убедить их подписать соглашение. В такой обстановке как-то не до мыслей о женщинах.

Тем не менее, открывая дверь очередного незнакомого дома, я всё надеялся, что сейчас ко мне выйдет та самая женщина с красивой длинной шеей. При этом мне почему-то и в голову не приходило, что сама память об эпизоде у кассы супермаркета вообще давно должна была без следа раствориться в июньском небе. Прежде чем нажать на кнопку домофона, я всякий раз призывал: «Ну выйди, фламинго, выйди ко мне!» К сожалению, у выходивших женщин шеи не были длинными: они были либо короткие, как у сов, либо толстые, как у собак. Если же — а такое случалось чрезвычайно редко — у женщины, открывавшей дверь, шея всё-таки была длинная, её сплошь покрывали морщины, как змеиное тело.

Облачившись в серый костюм, я обходил дома потенциальных клиентов и с пылом миссионера толковал им о «безопасности» и о «низких паевых взносах», бесплатно раздавая хозяевам бумагу для выпечки и мерные стаканчики. Количество выданной мне бумаги и стаканчиков сильно поубавилось, однако до заключения хотя бы одного контракта дело так и не дошло. Первоначально за мной был закреплён Западный квартал в новом жилом микрорайоне, где, как мне сказали, будет относительно легко найти новых клиентов, но потом меня перебросили на густонаселенный Восточный квартал. Местные жители оказались весьма неподатливы на уговоры, к тому же я довольно плохо ориентировался в новом месте. Яркие, солнечные дни сменяли друг друга. А контрактов всё не было. Женщина с длинной красивой шеей тоже всё не попадалась.

Я в растерянности облокотился на перила моста, не зная, куда мне податься дальше. Река будто остановила свой бег и была похожа на застывшую в стойке змею. Стояла сильная жара, казалось, что всё существующие в мире связи и циклы вдруг оборвались. Лишь под мостом резвились карпы.

Кроме меня, на мосту торчали два худых негра, которые были похожи друг на друга, как два близнеца. Одетые в одинаковые жёлтые майки, они стояли, перегнувшись через перила моста, и с воплями кидали резвившимся внизу рыбам маленькие кусочки хлеба. В ухе у каждого из парней поблескивала серебристая серьга. Их тела были настолько похожи друг на друга, а движения настолько синхронны, что мне подумалось, уж не двоится ли у меня в глазах.

Водная гладь рябила от телесного цвета кружочков. Это были раскрытые ротики карпов. Стремясь перехватить добычу, рыбы устроили давку, отталкивали друг друга. Я несколько раз переводил взгляд с негров на соперничающих карпов. И тут-то мне стало ясно, что даже в столь жаркий день существующие в нашем мире связи и циклы вовсе не оборвались. В самом деле, эти два темнокожих близнеца прилетели из Америки и мотаются по Японии, в данный момент они стоят на мосту и бросают карпам хлебные крошки. Карпы, которые с жадностью заглатывают скармливаемые им прилетевшими из Америки неграми крошки хлеба, будут прибавлять в весе, скажем, грамма по два, у них появится потомство… Я по привычке дал волю воображению.

Вдруг у меня перед глазами появилось нечто зелёное. Когда я поднял голову, то понял, что надо мной раскрыт зонтик зелёного цвета. Мне даже почудилось, что под зонтиком тонко благоухает свежая зеленая трава. Я увидел женское лицо, как бы пронизанное зелёновато-белым светом.

У женщины была длинная-длинная шея. Шея фламинго. Я даже не успел удивиться, как голова вместе с зонтиком плавно приблизились ко мне. Женщина произнесла: «Спасибо Вам за недавнюю любезность». Оказывается, она заметила меня, покупая грейпфруты в лавке недалеко от моста.