сельское поселение Семибратово Ростовского района Ярославской области. Сын зажиточного крепостного крестьянина, поставлявшего овощи в Тихвинский монастырь и на рынки Ярославля и Санкт-Петербурга. Грамоте учился у своего дяди М.Д.Артынова и у местного священника. Любил слушать рассказы об истории села и города Ростова. По торговым делам часто бывал в крупных российских городах.

Рис.2. Александр Яковлевич Артынов. Взято из [35:2].

В 1837 году дядя передал А.Я.Артынову свою рукопись «Книга истории села Угодичи и о городе Ростове и его округе» и летопись «От Ноя праотца до великого князя Рюрика... книга о великих князьях русских, отколе произыде их корень», которая практически дословно повторяет сведения из четвертой части «Сочинений Святого Димитрия, митрополита Ростовского». После этого Артынов стал записывать легенды и предания по истории Ростовского края, собрал большое количество рукописей и делал из них выписки. Через некоторое время к нему стали обращаться за справками из Ярославля и Ростова.

Первым его трудом стал историко-этнографический очерк «Село Угодичи, Ростовского уезда, Ярославской губернии», опубликованный при содействии И.С.Аксакова в «Ярославских губернских ведомостях» в 1850 году и впоследствии не раз переиздававшийся до 1893 года. Известно 16 его напечатанных работ и около 80 рукописей общим объемом в 50 тысяч страниц. Это записи фольклорных и древних исторических и литературных текстов; их переработки и переделки в сводные тексты; исторические сочинения на основе местного материала; литературные сочинения (1-2 повести) и несколько десятков стихотворений и поэм. По совету М.П.Погодина Артынов написал «Воспоминания крестьянина села Угодич», представляющие собой, в основном, рассказ о повседневной жизни и встречах с известными людьми. В «Воспоминания» включены описание Ростова, сведения о Ярославском крае и его жителях, предания, сказки, былины и исторические песни. Работал до последних дней. Будучи уже слепым диктовал сыну Якову и внуку Сергею.

Умер 17 февраля 1896 года. Похоронен в Угодичах возле Богоявленской церкви. До наших дней сохранился его дом.

И далее. «Уже при жизни Артынова его работы приобрели дурную славу как смешивающие достоверные сведения с недостоверными, фольклорными и даже выдуманными самим автором. Письменные источники Артынова, часто «исчезнувшие» (наиболее важны из них «Хлебниковский летописец», «Трехлетовский летописец» и «Рукопись стольника Мусина-Пушкина»), представлены в его вольном пересказе (по поводу чего он выражал позднее сильное раскаяние). На работы Артынова много ссылался ростовский краевед А.А.Титов, зачастую как на основной источник, что ставит под сомнение содержание и некоторых его трудов, в том числе фундаментальной книги «Ростовский уезд» (1885).

В 1930-е годы оценку трудам Артынова дал ростовский краевед П.С.Иванов, который пользовался его наследием очень осторожно. В 1956 году ростовский краевед П.А.Сергеев составил первый очерк жизни и творчества Артынова, он признавал за его сочинениями ряд несомненных достоинств, но призывал к осторожности в обращении с ними. Разоблачая сочинения Артынова, историк Н.Н.Воронин в 1974 году указывал, что они не обладают самостоятельной историко-культурной и историографической ценностью.

На протяжении многих лет к артыновскому творчеству обращается издавший ряд его трудов литературовед Ю.К.Бегунов, считая Артынова одним из «подлинных самородков среди народных литераторов и непрофессиональных собирателей фольклора, независимых и бескорыстных». Не согласны с критическими выводами Н.Н.Воронина были ростовские краеведы Б.М. и М.Б.Сударушкины, считая главной причиной недоверия исследователей к Артынову то, что его труды не соответствуют норманнской теории». См. Википедию, «Артынов».

Далее: «Существуют два полярных мнения о деятельности Артынова. Одно из них, резко негативное, высказал в статье «Сказание о Руси и вечем Олзе в рукописях А.Я.Артынова» известный историк Н.Н.Воронин: «Артынов склонялся к тому направлению, которое, в целях утверждения ретроградских исторических взглядов, не останавливалось даже перед подделкой источников. С особым постоянством Артынов берет эпиграфом своих трудов слова Николая I: «Надо сохранить в России, что искони бе»... Но Артынов, судя по его трудам, не столько собирал местные предания, сколько сочинял их сам, его больше пленяло собственное творчество».

Обвинение брошено очень серьезное – подделка исторических источников. А между тем Воронин так и не привел, по сути, ни одного конкретного примера, непосредственно доказывающего это обвинение. Нет ничего зазорного и в словах Николая I, которые часто приводил Артынов, – они вполне могли стать девизом всех русских историков...

При этом все обвинения в подделке древних текстов строятся, практически, на одном обстоятельстве — исчезновении тех рукописей, на которые ссылается Артынов. В этом отношении он повторил судьбу Алексея Ивановича Мусина-Пушкина, не сумевшего сохранить список «Слова о полку Игореве». — «Сначала сам подделал, потом — сам же уничтожил», — главный довод их судей.

Как и А.И.Мусин-Пушкин, Артынов пытался оправдаться, подробно рассказывал, где и при каких обстоятельствах видел ту или иную рукопись. Так, в примечании к «Сказанию о Руси и вечем Олзе» указал, что оно списано им с «харатейного листа ветхости его ради, а списано верно тож». Назвал и владельца списка — Дмитрия Ивановича Минаева, отца поэта Дмитрия Минаева.

В своих «Воспоминаниях» Артынов детально рассказал и о том, как нашел под клетью Никольской церкви в Угодичах часть архива и библиотеки Мусиных-Пушкиных, в том числе — принадлежавший им сборник сказаний. Сообщил, как погиб этот сборник: в Угодичи приезжал с ревизией чиновник Ярославской Палаты государственных имуществ Надежин, который и увез рукопись вместе со всем сельским архивом «на многих возах». Позднее, когда Палату госимуществ ликвидировали, принадлежавшие ей бумаги были проданы ЯРОСЛАВСКОЙ БУМАЖНОЙ ФАБРИКЕ С АУКЦИОНА НА ПЕРЕРАБОТКУ. Хотя исследователи, проверявшие эти сведения, и выяснили, что такой чиновник Я.А.Надежин действительно существовал, недоброжелатели Артынова остались при своих сомнениях...

А.А.Титов, готовивший «Воспоминания» Артынова к печати, сделал еще более удивительную сноску: «Рукописей в начале XIX столетия ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО МНОГО. Покойный ростовский гражданин А.И.Щеников, умерший в начале 60-х годов в глубокой старости, рассказывал нам лично, что вскоре после перевода митрополии из Ростова в Ярославль в 1789 г. свитков и рукописей валялось в башнях и на переходах архиерейского дома ЦЕЛЫЕ ВОРОХА. И он, бывши в то время мальчиком, вместе с товарищами вырывал из рукописей заставки и картинки, а из свитков золотые буквы и виньетки и наклеивал их на латухи». Принимая во внимание это сообщение, трудно даже представить, какими огромными книжными сокровищами обладал Ростов Великий, какие редчайшие рукописи погибли здесь! Артынова обвиняют в пропаже всего нескольких рукописей, которые лишь побывали в его руках, а их погибло в Ростове сотни, а может, и тысячи...

Нам представляется более справедливой и объективной оценка личности Артынова, сделанная другим исследователем его наследия, — Ю.К.Бегуновым: «Артынов принадлежал к числу тех непрофессиональных собирателей русского фольклора, кто, не имея возможности получить систематическое образование, все же сумел