мужской солидарности. Весь класс тогда… в том прошлом, знал, что на выпускной Синяк остался ни с чем, а я Самойлову к себе домой увёл. Теперь… в свете новых деталей всё это смотрится глупо. Восемь лет не виделись, а Федя, как меня увидел, сразу в драку полез. Глупо! Видать все эти годы обиду хранил, за порушенные планы на выпускной.

Но теперь все мы вернулись в прошлое! От этих мыслей я заулыбался. Снова молод, жив здоров и могу выбрать иной жизненный путь.

Пока я думал о том, в кого превратился за эти восемь лет, народ вокруг радостно галдел. Девчонки щебетали, хвастаясь кто куда успел съездить и за кого замуж выйти. Стандартное женское чирик-чирик-чирик, собрало всех сплетниц в одну кучку.

— Ребят, как вам такое? — Никитин уже успел раздеться догола и предстать перед классом.

Никто не удивился, увидев голого пацана у школьной доски. Наш классный учитель лишь бровью повел. Ну да, у нас у всех сейчас психологический возраст далеко за двадцатку.

Будущая порнозвезда ткнула что-то в интерфейсе Системы. Секунду спустя все парни и девчонки стали наблюдать за тем, как… нефритовый жезл Серёги начал расти прямо на глазах. Дополнительный сантиметр… второй… десятый… двадцатый….

Когда дубинка с головкой достигла пола, парни дружно сделали фейспалм. У девчат глаза наоборот гореть начали. Тишина с их стороны такая, что аж страшно за Никитина. Порвут… на части порвут!

— Такой в штанах не спрячешь, — Машка лукаво улыбнулась, на глаз прикидывая обхват.

Синицын покосился на жену и всё понял. Уж больно ярко горят глаза у Самойловой. Парень изменился в лице и перевёл взгляд на нефритовый жезл. Тот продолжал расти.

— Серый, — тихо пробубнил экс-муж Самойловой. — Тебе теперь третья штанина нужна.

— Але-оп! — Никитин закинул хобот себе на плечо и тут же зашатался.

Раздались звуки дружного фейспалма. Даже Пал Сергеич не выдержал этой картины.

— Тут Система, — Серёга пошатнулся, задыхаясь. — Ох… пишет что телу крови не хватает. То-то голова кружиться начала.

— Никитин, — преподаватель завистливо сглотнул. — Как ты с этим теперь жить-то будешь?

— Да нормально, Пал Андреич, — после этих слов весь класс изменился в лице. Все обратили внимание на изменившуюся речь Серёги. В ней больше не чувствовалась зрелость. — Можно откатить размер до желаемого. Надо лишь заплатить столько сущности сколько потратил на изменения в теле. Тогда получится как было.

Никитин, всё так же шатаясь, пожал плечами.

— Ну… так написано. Надо просто вслух сказать на что очки сущности потратить хочешь.

У меня от этих слов сердце сжалось! Зачем так глупо тратить очки сущности? Хотя, как говорила бабуля Сара «Гриша, пусть дру-хие тратят, а ты таки смотри и учись на их ошибках». Бабуля была умной. Взяв меня из приюта, дала свою фамилию, а потом выбила от властей города бесплатное жильё за опеку. Я таки вырос… тьфу… короче, благодаря бабуле Саре и её нравоучениям, я вырос нормальным человеком. Даже сейчас девять… то есть спустя год после её кончины, знаю в каком храме и в какой день недели можно бесплатно поесть. Но моя психометрия — способность считывать с предметов воспоминания — явно не с фамилией мне досталась. Как нам говорили в лагере для одарённых, способность это всегда врождённый фактор. Теперь же, я своими глазами вижу то, что возможно сможет изменить такое положение дел.

Класс как заворожённый наблюдал за тем, как хобот Серёги сам сполз с плеча, ударился головкой о пол и будто крича «Не-е-е-ет!» начал втягиваться в тело парня. Видя это, у девчонок в глазах заиграли бесенята. Они тут же полезли в интерфейс.

Крч… крр…

Послышались звуки расстёгивающихся, а порой и откровенно рвущихся лифчиков. Выпирающие буйки буквально выпрыгивали из-под одежды, так и маня их потискать.

— Ай! — Самойлова закрутилась на месте, пытаясь дотянуться до спины. Но тут наши взгляды встретились. — Гриша, помоги расстегнуть. Я сейчас задохнусь.

Мысли о последствиях двойных трат сущности увлекли. До меня не сразу дошло, что меня кто-то зовёт.

— Что расстегнуть?

— Да лифчик! Что же ещё, — Маша закрутилась на месте, подставляя мне спину. — Давит так, что дышать скоро не смогу.

Услышав это Синяк запыхтел, набычился, но уловил мой ироничный взгляд… полез в интерфейс. Я тем временем спокойно коснулся бархатной кожи на талии Самойловой и полез руками вверх. Не успел буквально на секунду. Буйки четвёртого размера разорвали тряпичную преграду и Маша оступившись завалилась грудью прямо на меня.

— Ой! — Как-то само собой вышло, что мои руки соскользнули в момент падения и оказались спереди девушки. — О-отпусти… муж смотрит…

— Да я и не держу, — четвёрка, натуральная! Сочная, упругая, всё как я люблю.

Ситуация вокруг менялась стремительнее некуда, заполняя школьный кабинет ворохом ярких эмоций. Пока мы валялись, половина одноклассниц уже увеличила себе верхние полушария. Повсюду валяются разорванные лифчики. Девушки охаются, крутятся, а порой и прыгают на месте, смотря как колышется их подросшая грудь. Смотря на красавиц, парни довольно улыбаясь стягивают с себя рубашки. Их плечи распирают от бешено растущей мускулатуры.

Психометрия, мой дар и моё проклятье! Сейчас в кабинете витает коктейль из эманаций чужого счастья. С каждым порванным лифчиком, я слышу треск чьей-то исполнившейся мечты. Чувствую, как за спинами парней вырастают крылья веры в себя. Эмоций столько, что мне даже к вещам прикасаться не надо. Так всегда происходит, когда человека накрывает волной сильных переживаний… уфф, тяжело быть «сенсором».

Дамочки прыгают на месте, смотря как колышатся буйки. Зрелище, прямо скажем, завораживающее, когда их десять и все без бюстгальтеров! Ещё и соревнуются у кого грудь колышется сильнее.

Раздался резкий треск одежды на который все резко повернулись.

— Галкина? — в силу армейской привычки я сразу понял, кто источник шума и обозначил его для всех.

Ольга покраснела, держа руки сзади. На фоне бурлящего вокруг счастья, её смущение выглядит странно.

— Чего пялишься, Абсалом? — девушка продолжала буравить меня взглядом и я ответил ей тем же… давая одноклассникам обойти её сзади.

— Ого, так попу тоже можно увеличить! — позади Галкиной раздались завистливые женские вздохи. — Да она и бёдра подкачала.

— Д-да, можно, — девушка пошла в контратаку. — Только просите сразу попу… без лишнего.

Затылок снова кольнуло плохое предчувствие. Почуяв неладное слева, я рефлекторно сделал шаг в сторону. Рядом с головой мелькнул кулак Синяка.

— Вертлявый какой! — Синицын бросился на меня, размахивая руками и ногами. Мастерство нанесения ударов поднялось на порядок, ловкость раза в два. — Армейский рукопашный бой, С-ранга…

Слушаю вполуха. Схватив промелькнувшую руку за запястье, тяну её ещё дальше. Синяк, следуя инерции удара, подаётся вперёд, ставлю ему подножку и контроллирую падение…. головой на край парты.

Раздался звук удара камня о дерево. Ну да, Федя тупой как камень. Такому в голову выстрелишь, так он ещё десять лет побегает ничего не замечая. Но в этот раз, удар пришелся куда нужно, отправив ревнивца в нокаут.

— А-а-а! Федя… Феденька, — Самойлова бросилась приводить мужа в чувство. — Чего ты всегда в драку сразу лезешь.

Фейспалм. Судя по шлепкам поблизости, не я один вижу в таком ребячестве верх глупости.

— Да что с вами, женщины, не так? То ревность намеренно вызывают, то лезут утешать. Да живой он. Успокойся, Маш, — отодвигаю ошарашенную Самойлову в сторону. — Хватит притворяться!

*Тыщ!*

— А? Что? — От пощёчины Синяк тут же очнулся.

Ещё одна пощёчина! Потом ещё одна и наконец вопрос, пока Синицын не пришёл в себя. Начнем экспресс допрос… точнее опрос.

— Сколько сущности вложил, чтобы тело так улучшить?

— Семьдесят, — Синяк хлопает глазами, приходя в себя.

Чёрт его знает, много это или мало. Нужно больше информации. Не просто же так, я тут за всеми наблюдаю.

— А драться как научился? — замахиваюсь для пощёчины, но бить не собираюсь.

— Так это… — Синицын боязливо прикрыл лицо руками. — Сказал, что хочу как ты уметь драться. Система написала, что это навык С-ранга. Оценила его в двести пятьдесят очков сущности.

— Понятно, — подаю руку парню, помогая подняться, и смотрю, что творится вокруг.

Наш классный руководитель, почти пятидесятилетний Павел Сергеевич, начал прямо на глазах обрастать шевелюрой