но все это время сидел в плену у липкого полярного тумана, не имея возможности заняться делом. Охотничье снаряжение было проверено не по одному разу, так что оставалось лишь беседовать с тремя учеными, плывущими на корабле, и размышлять о жизни в Олесунне, столице норвежского полярного рыболовного флота.

На следующее утро, когда незаходящее солнце полярного дня сделало круг по безоблачному небу, Олаф поднялся на палубу. Уле Мюклебуст и второй гарпунер, Севрин Скьелтен, уже отправились на поиски моржей, и след от их лодки разрезал ледяное море длинной стрелой. Впервые увидев остров Белый, Олаф счел его унылым. Место было мрачным, пустынным и безмолвным. Тишину эпизодически нарушал лишь грохот, который доносился с севера, когда массивные глыбы льда откалывались от ледника и падали в море, чтобы стать айсбергами и дрейфовать на юг, пока полностью не растают.

Вскоре гарпунерам улыбнулась удача, и к полудню Олаф с двумя спутниками уже отправился на остров Белый на вельботе под командованием Скьелтена. Лодка, нагруженная двумя убитыми моржами, глубоко погрузилась в воду. Затем моряки вытащили громадных зверей на берег, выпотрошили их и принялись свежевать. На холоде от туш поднимался пар. Работа была тяжелой, и через час четверых мужчин одолела жажда. Олафа, как самого молодого, послали на поиски питьевой воды. За компанию с ним отправился его приятель Карл Тусвик.

Вскоре они обнаружили текущий с ледника ручей, петляющий среди сугробов и гранитных скал. Олаф перешел его вброд и споткнулся о какой-то металлический предмет. Он посмотрел под ноги. На берегу ручья лежала алюминиевая крышка. Моряки удивились столь очевидному свидетельству присутствия человека в месте, которое считалось одним из самых труднодоступных во всей Арктике. Они двинулись вглубь острова, то и дело поскальзываясь на льду и пятачках красно-коричневого мха и ища на земле что-нибудь, объясняющее происхождение металлической крышки.

Совсем скоро они увидели впереди какой-то темный предмет, выглядывающий из сугроба возле каменистого холма. Моряки подбежали к нему и голыми руками принялись азартно раскапывать покрытый ледяной коркой снег. Оказалось, что в сугробе скрывается лодка из дерева и парусины, наполовину вмерзшая в лед.

Методично расчищая снежную кашу, Олаф и Карл увидели, что в лодке лежат связка книг, одежда, молотки, гарпун, латунный лодочный багор, два дробовика, анемометр, несколько алюминиевых ящиков и веревка, а также теодолит. Обнаружились и кости белого медведя, которые, похоже, появились там позже.

Взволнованные своим открытием, Олаф и Карл, сообщая криками о невероятной новости, бросились обратно к Скьелтену, который вместе с другим зверобоем по-прежнему свежевал моржей. Все четверо поспешили к месту находки, и вскоре к ним также присоединился шкипер «Братвога» Педер Элиассен. Осматривая лежащие в лодке предметы, он заметил, что на них написано: «Пол. эксп. Андре, 1896 год». Повернувшись к команде, он первым обратил внимание на огромную важность находки.

«Джентльмены, здесь оборвалась самая отчаянная из всех попыток покорить Северный полюс», – сказал он.

Моряки продолжили поиски и обнаружили гораздо более жуткие вещи. Примерно в 10 м от парусиновой лодки у скалы лежало истерзанное человеческое тело. Немногие сохранившиеся фрагменты плоти напоминали пожелтевшую кожу; головы не было, а распахнутая куртка обнажала разорванную грудную клетку. Ниже сквозь лохмотья торчали переломанные кости. Ноги, казалось, сохранились лучше и лежали естественным образом, по-прежнему обутые в пимы. Подвздошная кость обнаружилась примерно в шестидесяти метах к востоку от тела – видимо, там ее бросили белые медведи.

Потрясенный увиденным, шкипер медленно вернулся на берег и подошел к доктору Гуннару Хорну, старшему из трех ученых, которые плыли на его корабле. Элиассен достал из кармана промокшую тетрадь в кожаном переплете, которую нашел в лодке, и раскрыл ее. На первой странице были написаны три слова и год – «путешествие на санях, 1897», – а дальше шел список продуктов и понедельное перечисление всех трапез. Вторым доказательством стал еще один дневник, в котором описание марша смерти по льду сопровождалось рядом точных астрономических расчетов и наблюдений, сделанных в пути.

«Не стоит и сомневаться, – сказал Элиассен геологу, – что останки принадлежат Андре и его спутникам».

Льды наконец вернули погибших и пролили свет на загадочную и ужасную судьбу трех отважных шведов, которые более трех десятков лет назад покинули архипелаг Шпицберген. Намереваясь достичь Северного полюса на наполненном водородом шаре, они взлетели в воздух в 1897 году, и больше о них никто не слышал.

Когда все осознали значимость находки, ученые схватили лопаты, кирки, брезент и лом и направились к месту трагедии, которое находилось примерно в 200 м от берега, где чайки уже клевали две окровавленные и освежеванные моржовые туши. Люди продолжали искать свидетельства трагедии. Возле лодки валялись разные вещи, похоже, раскиданные белыми медведями: коробка с патронами, одежда, инструменты и ящики, а еще свернутый шведский флаг. Но самым убедительным свидетельством стал носовой платок с вышитой монограммой, обнаруженный у пустых саней. На выцветшем красном хлопке стояли инициалы «Н. С.» – первые буквы имени и фамилии Нильса Стриндберга, двоюродного брата знаменитого драматурга Августа Стриндберга и одного из спутников Андре.

Далее ученые осмотрели жуткие останки тела возле лодки. Доктор Хорн осторожно раскрыл куртку на истерзанном и обез-главленном торсе. На драной ткани на спине была вышита большая буква «А». Может, это был Андре? Внимательно осмотрев полуистлевшую одежду покойника, Хорн нашел во внутреннем кармане едва начатый дневник, свинцовый карандаш и шагомер. В дневнике почти не было записей, но написанного вкупе с монограммой на куртке оказалось достаточно, чтобы сделать вывод, что перед ними действительно были останки Саломона Августа Андре.

Неподалеку один из зверобоев заметил торчащий из снега ружейный приклад. Опустившись на колени, он раскопал ствол. Судя по всему, винтовка была исправна, а это, вероятно, свидетельствовало, что, несмотря на нынешнее состояние тела Андре, исследователи могли защититься от белого медведя.

На груде одежды лежал примус, в котором еще оставалось горючее. Один из охотников разжег его, и он заработал: похоже, исследователи умерли не от голода. На стоянке также валялись кухонные принадлежности, посуда и фарфоровая банка с ланолином, которым путешественники мазали обветренную кожу.

Через некоторое время Севрин Скьелтен, второй гарпунер, отошел от остальных. Осматривая землю, он вдруг увидел оскал человеческого черепа, лежащего на гранитном гравии примерно в 30 м к северу от тела, которое предположительно принадлежало Андре. Метрах в четырех от черепа из арктической могилы, устроенной в расселине между двумя большими валунами и прикрытой камнями, торчали ноги в пимах. Наклонившись, Скьелтен заметил, что из-под камней высовывается левое плечо мертвеца. На насыпи лежала человеческая лопатка. Скьелтен задумался, не стоит ли оставить тело на месте, но затем, посоветовавшись, охотники и ученые