Первым этапом в изучении истории крестьянского движения в России в годы Гражданской войны, в том числе в Поволжье, стали 1920-е гг. Авторами работ, затрагивающих проблему антибольшевистских крестьянских восстаний и целиком посвященных им, становятся как непосредственные участники событий, так и профессиональные исследователи. Прежде всего по этому вопросу высказываются представители «победившей стороны»: участники подавления крестьянских восстаний и их очевидцы — военачальники Красной Армии, руководители ВЧК, советских и партийных органов и т. д. Все они находились под влиянием ленинского понимания крестьянского движения в Советской России в рассматриваемый период и в большинстве своем воспроизводили ленинские оценки.

Как известно, В.И. Ленин отрицал массовый характер крестьянских выступлений на подконтрольной большевикам территории России и называл их кулацкими по составу участников. В частности, он утверждал: «Чтобы в России были крестьянские восстания, которые охватили бы значительное число крестьян, а не кулаков, это неверно. К кулакам присоединяется отдельное село, волость, но крестьянских восстаний, которые охватили бы всех крестьян в России, при советской власти не было. Были кулацкие восстания… Такие восстания неизбежны»{6}. Ленин связывал «кулацкие восстания» с политической деятельностью в деревне левых и правых эсеров{7}. Он же указывал на неизбежность зверств со стороны «мятежных кулаков»: «Кулак бешено ненавидит советскую власть и готов передушить, перерезать сотни тысяч рабочих. Если бы кулакам удалось победить, мы прекрасно знаем, что они беспощадно перебили бы сотни тысяч рабочих»{8}.

Основываясь на ленинских оценках, уже в 1918 г. появляются первые публикации, «по горячим следам» реагирующие на крестьянские выступления на контролируемой советской властью территории, в том числе в Поволжье. Так, к первой годовщине большевистской революции в Саратове выходит книга Б. Соколова с характерным названием — «Обзор кулацких восстаний в Саратовской губернии»{9}. Оценка крестьянского движения как кулацкого по своему характеру становится общепринятой в подобного рода работах. Например, в апреле 1919 г. журнал «Красная Армия», выходивший в Самаре, именно таким образом охарактеризовал одно из крупнейших в регионе крестьянских восстаний за период гражданской войны — «чапанную войну»{10}.

Аналогичная оценка дается и в выступлениях работников продорганов, непосредственно задействованных на продовольственном фронте{11}. В то же время в некоторых из них предпринимается попытка дать взвешенную оценку причин крестьянского недовольства, обусловливая его объективными трудностями, а также политической несознательностью крестьянства. Например, в книге Н. Орлова, изданной Наркомпродом в 1918 г., обосновывалась неизбежность жесткого курса большевиков по отношению к деревне из-за ее неспособности проявить понимание ситуации и добровольно пойти на ущемление собственных интересов{12}.

Для исследователей представляют интерес вышедшие в 1918 — первой половине 1920-х гг. публикации, посвященные характеристике крестьянского хозяйства и аграрного сектора экономики региона. Поскольку их авторами, как правило, были высококвалифицированные специалисты — бывшие работники земских статистических комитетов и т. п., то содержащаяся в них информация чрезвычайна важна для понимания объективных причин недовольства крестьян, обусловленного хозяйственной разрухой и неспособностью власти удовлетворить их насущные потребности{13}.

Тему крестьянского протеста в рассматриваемый период затрагивают в своих работах, посвященных истории Гражданской войны, сотрудники ВЧК и высшего командования Красной армии. Так, например, в 1920 г. в вышедшей в свет публикации члена коллегии ВЧК М.Я. Лациса (Судрабс) «Два года борьбы на внутреннем фронте: Популярный очерк двухгодичной деятельности чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности» указывается, что причинами многочисленных «вспышек вооруженного сопротивления» крестьян в конце 1918 г. стали массовые призывы в РККА, изъятие хлеба, чрезвычайные налоги и контрибуции{14}. В числе причин «массового крестьянского восстания» Лацис называет также тяготы Гражданской войны, мобилизации людей и скота в Первую мировую войну{15}.

В фундаментальной монографии Н.Е. Какурина «Как сражалась революция» вооруженный протест огромной массы крестьянства Среднего Поволжья в период «чапанной войны» трактовался как «кулацко-эсеровские восстания введенных в заблуждение темных народных масс»{16}.

Аналогичные оценки даны в многочисленных воспоминаниях участников Гражданской войны, бывших в числе тех, кто подавлял крестьянские выступления{17}.

В начале 1920-х гг., сразу же после завершения боевых действий на фронтах Гражданской войны, появляются первые публикации военных и гражданских историков, специально посвященные или затрагивающие рассматриваемую нами проблему

Тема крестьянского движения получает освещение в трудах военных историков. Так, например, в статье А. Казакова «Общие причины возникновения бандитизма и крестьянских восстаний» указывается, что бандитизм и крестьянские восстания явились результатом «глубоких экономических противоречий периода «военного коммунизма»{18}. Причиной крестьянских выступлений, протестов стала продразверстка, натурализация сельского хозяйства, разрыв экономических связей между городом и деревней. По мнению автора, «немаловажную роль в появлении недовольства масс» сыграли бюрократизм и незаконные действия отдельных представителей власти в деревне{19}. По его оценке, крестьянские восстания были ни чем иным, как новой формой «выражения борьбы классов», новой формой «гражданской войны между бывшими союзниками»{20}. Не приводя убедительных доказательств, он заключает, что партия эсеров «подготовляет и становится во главе движения в Тамбовщине, в Поволжье»{21}. Статья А. Казакова примечательна тем, что в ней крестьянские восстания назывались именно крестьянскими восстаниями, явившимися результатом разрыва отношений «между бывшими союзниками».