Все подняли на него глаза и резко замолчали, казалось, прислушиваясь к темноте и неизвестности, объятые еще большим ужасом, чем в начале грозы. Аппетит сразу пропал.

– Вы бы хоть дали кусок проглотить, – сипло сказала дама в шарфе, – он у меня теперь в горло не лезет…

Закончить она не смогла, потому что в это время в автобусную дверь раздался громкий, совсем не потусторонний, но наводивший не меньший ужас, настойчивый стук.

Компания оцепенела. Жозе, сидевшая ближе всех к двери, почувствовала, что у нее шевелятся волосы на голове, а тело покрывается липким потом. Ноги приросли к полу, а все остальное – к сиденью.

Стук повторился. По двери двигался туда-сюда какой-то темный предмет, и чье-то лицо приникло к запотевшему стеклу.

– Да откройте вы, наконец, оглохли что ли? – раздался вдруг мужской голос с улицы.

Жак бросился к своему месту и нажал на кнопку, впуская нового пассажира внутрь. Сначала с того просто лила вода. Он был в непромокаемом плаще с капюшоном, и первые две минуты стоял, еще не поднявшись по ступенькам, расставив руки, давая воде стечь с него на землю. Все с ужасом ждали продолжения, по меньшей мере – разоблачения нового персонажа. Жозе трясло как в лихорадке, теперь она отчетливо поняла, что тревога была связана с появлением этого таинственного незнакомца. Впрочем, незнакомца пока никто не видел. Но если бы он сбросил капюшон и, сверкнув клыками, накинулся на чье-нибудь горло, наверное, уже никто не удивился бы.

– Извините, что побеспокоил вас, – донеслось из-под капюшона. – Моя машина застряла буквально «по уши», я живу тут недалеко…

Наконец он снял плащ и, не глядя, плюхнулся на сиденье, рядом с притихшей Жозе. Она вздрогнула и, не сказав ни слова, забилась к окну, испуганно сверкая глазами. Мужчина не обратил никакого внимания на шевеление возле себя и продолжал говорить, стряхивая мелкие капли воды с темных волос.

– Вы стоите возле огромной лужи, автобус не сможет проехать дальше: там дорога пойдет вниз. Вам нужно возвращаться в Шатобриан или ждать до утра. Впрочем, и мне теперь тоже… Уф-ф! Если бы вы знали, как я рад, что встретил ваш автобус. Мою машину, наверное, зальет вместе с крышей, и через пару дней я вызову сюда бригаду спасателей-аквалангистов… – Он немного помолчал, удерживая всеобщее внимание, и, словно оправдываясь, добавил:

– Видите ли, мой дом стоит на холме, и я не предполагал, что внизу все так плохо.

Он развернулся ко всем и улыбнулся красивой открытой улыбкой. Дама в шарфе с громким неопределенным звуком проглотила, наконец, кусок ветчины, застрявший в горле от шуток Себастьяна, и за «столом» вновь воцарилось оживление. Жозе исподтишка рассматривала нового спутника.

Примерно ровесник Марку, сразу оценила она, и из его породы, пожалуй. Такой же серьезный и деловой. К тому же еще и с американским акцентом, наверное, приезжий. Он был приятной, вполне типичной внешности: темноволосый, с короткой челкой, зачесанной на лоб, темноглазый… с красивым профилем (анфас ей долго не удавалось рассмотреть). Она почти разочарованно отвернулась к окну. Жозе не любила мужчин с глянцевых обложек, и всех, кто был на таковых похож… Правда, что-то во внешности незнакомца мешало ей окончательно и категорично поставить диагноз. Может, недосказанность облика, которую надо было разгадать?.. А может – странный, немного напряженный взгляд внимательных глаз.

Вот и Марк тоже… Она нахмурила брови, в очередной раз с болью в сердце вспомнив, где сейчас ей надлежало быть.

Сегодня пятница, восемнадцатое октября. А в субботу, девятнадцатого – день рождения ее ненаглядного Марка и годовщина их знакомства.

Она, как на грех, поехала к родителям, живущим в маленьком рыбацком городке на юге Бретани, с целью купить ему подарок: лучший из тех, что он мог пожелать. Правда, не по сезону, но зато очень выгодный. Жозе с трудом достала абонемент на весь следующий год в один закрытый яхт-клуб, он же серфинг-клуб и дайвинг-клуб, предъявитель которого мог даже в холодное время года вместе с группой таких же фанатов плавания тренироваться в любой выбранной точке мира, ну а в сезон – конечно, на побережье. И все это она оплатила, хотя пришлось изрядно пощипать свой счет в банке, и теперь Марк мог еще и набрать себе амуниции с хорошей скидкой, потому что Жозе выкупила специальную кредитную карту за астрономическую сумму. Что ж, это развлечения для миллионеров и для очень богатых туристов, а Марку всегда хотелось проникнуть в их общество и закрепиться в нем.

…Марк знал все об этом мире, он умел все в этом мире и мог судить о чем угодно. Самое интересное, что он почти никогда не ошибался. Правда, от его суждений, всегда таких веских и основательных, сильно веяло цинизмом, но, как он сам уверял ее, «на циниках держится мир». Впрочем, ей было все равно, на чем держится мир, она думала только о них двоих, начиная с их самого первого вечера…

Они познакомились три года назад на ее университетской вечеринке, и с тех пор жизнь Жозе круто изменилась. Среди разношерстной толпы художников и студентов, которые окружали Жозе (она училась на художника-аниматора), Марк казался неуместной черной вороной в своем строгом костюме, и волей-неволей ей пришлось выбирать между друзьями и Марком в пользу последнего.

Он был деловым мужчиной, по крайней мере, считал себя таковым, ездил на «вольво» темно-синего цвета, который все хотел отдать Жозе, а себе купить «мерседес» представительского класса. Он умел сорить деньгами с теми людьми, которые могли это оценить, и был прижимист с остальными. Он мог произвести впечатление утонченного интеллектуала, ловко цитируя модные высказывания, если ему нужно было очаровать и заполучить очередного клиента для своей автомобильной фирмы. И, наконец, он мог заставить ее сердце трепетать, как на первом свидании, если того требовала обстановка, но в редкие минуты откровенности утверждал, что не верит в настоящую любовь.

Последнее обстоятельство поначалу серьезно отравляло жизнь самоотверженной Жозе, которая искренне полагала, что если она умеет любить и отдавать себя всю без остатка, то в праве требовать того же и от мужчины, с которым связала жизнь. Впрочем, нет, пока не связала. Марк ей уже пытался сделать предложение, но она, с присущей ей осторожностью, все обернула в шутку.

Со временем, когда диффузия их характеров была уже довольно сильной, Жозе заставила себя поверить в то, что настоящей любви нет, все это придумали люди, не способные бороться со своими слабостями. С тех пор в ее жизни все стало правильно, продумано и расписано чуть ли не на год вперед. Иногда, оглядываясь на себя со стороны, она приходила в ужас от этой безупречной, строгой деловой леди, затерявшейся среди художников-неформалов. Но трезвый рассудок, ее новый рассудок, диктовавший другие правила игры, твердил ей обратное: так и надо. А все, что было раньше, – глупости и детство, в которое она чуть не заигралась… Когда Жозе случалось задать себе вопрос: а что, собственно, привнес Марк в ее жизнь, кроме того, что поставил все с ног на голову, то ответа на него найти не могла…

Жозе привычным жестом провела рукой по лбу, зачесывая волосы вверх. Отросшая челка тут же осыпалась обратно. Она посмотрелась в мутное запотевшее стекло и с сожалением вспомнила свои косички, с которых все начиналось. Ей нравилась эта прическа, она ей очень шла и совершенно не делала лицо глупым или детским. Примерно со второго курса Жозе заплетала себе две коротких косички, потому что густые и не очень длинные волосы было бессмысленно собирать, например, в примитивный хвост. У Жозе был прекрасный лоб, с очень красивой линией волос, и она всегда старалась «открывать» лицо, даже взгляд при этом становился особенный…