сегодня ее мало кто помнит. Поэтому фраза (почти убежден — покойного, одного из лучших наших карикатуристов — Виталия Пескова) прекрасно издевательская: «Буденный на коне у постели больного Горького». Если знать историю этой издевки — фраза великолепная. Кстати, озвученная одним из наших известнейших юмористов в странной редакции: «Буденный с конницей…» — явный перебор, а потому и дурновкусие.

В этой книге, на мой вкус, мало огрехов, но жанр таков, что на всех не угодишь. Кому-то по душе одни фразы, кому-то другие. Но убежден, что для человека с чувством юмора неторопливое чтение этой книги доставит большое удовольствие. Такой читатель непременно многое найдет здесь себе по душе.

Будем считать этот сборник квинтэссенцией остроумия фразистое XX века «от сатириконцев» до наших дней.

И еще. Текст книги прекрасно дополняют рисунки наших лучших карикатуристов.

Есть один замечательный афоризм, который приписывают чуть ли не Карлу Марксу. Если автор действительно основоположник учения своего имени, то больший парадокс трудно себе представить.

Вот эта фраза:

«Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым». Если автор не апокриф, я готов простить ему за одну эту фразу все четыре тома «Капитала» вместе с «Манифестом» в придачу!

Вл. ВЛАДИН

Золотая фига в кармане

От разных людей в разные годы и в разных вариантах я слышал одну и ту же историю о том, как добрый художник нарисовал забавную картинку и жестоко поплатился за это.

Несколько лет назад эту историю даже опубликовали в небольшой книжке, сопроводив документами и воспоминаниями очевидцев.

Суть ее такова: популярный карикатурист Константин Ротов нарисовал лошадь с торбой овса на морде, на хвосте изобразил табличку «Закрыто на обед», а на лошадиной спине поместил стайку воробьев, щебечущих в ожидании, когда «выбросят» конские яблоки. Доброжелательные коллеги художника рисунок публиковать не стали, но подсунули Сталину, который якобы сказал: «Это что же такое? Выходит, наш советский народ говном питается?» — или что-то в этом роде. А может быть, вообще ничего не сказал. Достоверных свидетелей этого не сохранилось.

Да и дело вовсе не в Сталине, а в трагической судьбе художника, которого из-за безобидной картинки арестовали и почти пятнадцать лет продержали в лагерях и ссылке.

Я думаю, что, кроме сострадания к безвинному человеку, этот и подобные рассказы вызывали у меня (и не только у меня) еще и чувство опасности, а потому — ощущение значительности и крайней необходимости того вида искусства, который у нас принято называть карикатурой. В других странах карикатурами называют только шаржи и гротескные портреты. Но дело не в названии, а в том, как люди моего поколения, с детства зная о подобных историях, разглядывали и запоминали юмористические рисунки. Конечно, я не имею в виду те опусы, на которых Иосип Броз Тито в американском ошейнике злобно скалил окровавленные зубы в бессильной ярости. Хотя и это тоже запоминалось.

Когда же пришел мой черед попробовать силы на этом поприще, времена, к счастью, были уже не такие суровые, но и далеко не либеральные — «загреметь» можно было запросто.

В конце шестидесятых «Литературка», только-только став еженедельником, как-то раз опубликовала под рубрикой «Чудаки» на всю жизнь поразивший меня рисунок. По небу летит лебедь, но голова его безжизненно свисает вниз, потому что он задушен отвратительным удавом, чья змеиная морда целеустремленно торчит вперед. Вместо имени художника под рисунком было как бы вскользь указано: «зарубежный юмор». Много лет спустя я узнал, что автором был замечательный художник Роланд Топор, работавший в те годы во Франции. Нарисовано это давно и в Париже, актуально у нас и в шестидесятые, и сейчас. Такая вот аллегория.

Прием иносказания недоброжелатели называют «фигой в кармане». Остроумно, конечно, но не очень верно, потому что аллегория с незапамятных времен служила поэтам и художникам не столько укрытием от гнева недогадливых властителей, сколько средством ухода от уже тогда надоевшего реализма. Аллегория универсальна потому, что она похожа на математическую формулу: если она точна и изящна, то применима всегда и везде. Только подставляй в «формулу» любые значения и наслаждайся остроумием художника, как своим собственным.

Вот как раз эта возможность свободно трактовать художественное произведение, будь то театральная постановка или небольшой» рисунок на последней странице газеты, и вызывала беспокойство в учреждениях, призванных бороться с «нежелательными ассоциациями». Им не нравились фиги в карманах, их больше устраивали открытые протесты, чтобы сразу было видно — кто, где и когда, ибо очень трудно прогнозировать беспредельные возможности ассоциативного мышления.

С другой стороны, в той воспаленной обстановке порой и случайная ерунда могла сойти за нечто интересное и значительное. Но ерунды было все-таки мало. Почему я в этом уверен? Доказательством тому служит золотой дождь всевозможных наград на международных конкурсах, где именно нашим художникам достаются Золотые Эзопы и Андреи. Золотые финики, пальмы, тюльпаны и прочие свидетельства таланта и стремления внести в жестокий мир частицу добра и юмора.

Сергей ТЮНИН

С. Тюнин

И ДОЛЬШЕ ВЕКА…

Аркадий АВЕРЧЕНКО

ИЗ «ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ»

*

Абсолютный идиот — оценка которую всякий дает мужу, умоляющему друга занять жену, пока он, муж, поедет на вечернее заседание.

*

Автограф — граф, едущий на автомобиле.

*

Альфонс — если человека называют так в глаза — это имя, если за глаза — общественное положение.

*

Аномалия — имя (по-немецки — Амалия, в которой есть маленькое «но»).

*

Аргумент — кулак, сжатый перед носом.

*

Атлет — полуголый человек, прижатый к