– Наверное, у графа не было времени на то, чтобы отвлекаться на подобного рода беседы, – мягко добавила Лейла.

– Ну спасибо, – фыркнула Ева и закусила губу, внимательно изучая фотографию своего врага в газете. – Приятно слышать, что я отвлекаю невероятно занятого графа от дел. Насколько я могу судить, семья Скаванга в этой статье ни разу не упоминается. Все, что интересовало журналистку, так это информация о могущественном графе Романе Квисваде.

– Может, потому, что она брала интервью у него? – рискнула спросить Лейла.

– Может, потому, что она переспала с ним? – резко парировала Ева. – Впрочем, мне все равно. Для мужчины, подобного ему, любая женщина – всего лишь очередной трофей.

– Это только твое мнение, – пробормотала Бритт.

– Что? Что ты хочешь этим сказать? – требовательно поинтересовалась Ева у своей старшей сестры.

Бритт покачала головой, сжала губы и приняла невинный вид, в очередной раз обменявшись взглядом с Лейлой. А та постаралась вовсе не выказывать никаких эмоций, чтобы ни в коем случае не подлить масла в огонь.

– Он опасный тип, если хотите знать, – проворчала Ева, отодвигая газету.

– К счастью, мы тебя не спрашивали, – мягко возразила Бритт.

– Его прилизанные волосы, дизайнерская одежда только подчеркивают высокомерие и высокий титул, – пробормотала Ева, с явным неодобрением глядя на фотографию графа.

– Волосы у него уж точно не прилизанные, – возмутилась Бритт. – Я бы это заметила. А во-вторых, Шариф доверяет графу, как самому себе, поэтому ему доверяю и я.

Ева сузила глаза, предвкушая конфликт.

– Ну, а я не могу дождаться, когда встречусь с ним снова, – пропела она.

– Уверена, ваши чувства взаимны, – не удержалась Бритт.

– А я уверена, что Ева увидит в нем благоразумного человека, – вставила Лейла, пытаясь предотвратить назревающую ссору.

– Благоразумного? – Бритт скорчила гримаску. – Интересно ты выразилась. Но как бы то ни было, позволь напомнить тебе, Ева, что без денег Романа и денег двух других членов консорциума и рудник, и город давно пропали бы.

– Я все помню, – заверила свою старшую сестру Ева. – Я просто не понимаю, почему он не остался, чтобы посмотреть, как все пройдет. Ах да, я забыла, – колко продолжала она. – Он предпочел вернуться на свой остров.

– Он уехал на остров ради свадьбы своего кузена, – заметила Бритт.

– Все равно он мог бы увидеться со мной, как я и просила, прежде чем уезжать, – настаивала на своем Ева. – Если бы он соизволил дать объяснения, мы наконец смогли бы понять, что происходит на руднике.

– Для этого требовалось, чтобы ты перестала протестовать и выслушала бы. – Бритт старалась говорить мягко, зная, что Ева искренне тревожится по поводу того, какой ущерб окружающей среде могут причинить нововведения на руднике. – Не можешь же ты в самом деле ожидать, что он забудет обо всех своих делах, чтобы встретиться с тобой. У него есть своя жизнь, а также другие деловые интересы. В бизнес вовлечены очень большие деньги.

– Конечно, речь всегда идет об очень больших деньгах, – обронила Ева, качнув головой.

– Боюсь, что так оно и есть, – спокойно сказала Бритт. – Мы хотим, чтобы у людей была работа.

– Меня это тоже волнует, – заверила сестру Ева. – Но меня также беспокоит земля, которая остается нетронутой на протяжении вот уже тысячелетия.

– Почему бы тебе не поговорить на эту тему с Романом, а не обсуждать это с нами? – предложила Лейла.

– Я пыталась. – Ева скривилась. – Он не желает со мной встречаться.

– Но ты можешь попытаться снова, – произнесла Бритт, взглянув на Лейлу. Предварительно она убедилась, что Ева на них не смотрит. Они обе заметили вспыхнувшее влечение между Романом и Евой – как те обменивались взглядами, стоя через проход в церкви. – Ничего нельзя предугадать заранее. Что, если отношения между вами улучшатся, когда вы встретитесь еще раз?

– Это вряд ли возможно, – фыркнула Ева, пропуская сквозь пальцы свои огненно-рыжие волосы. – Вероятность того, что он согласится выслушать женщину, примерно равна утверждению, что на завтрак он ест гвозди.

– Но ты не узнаешь, если не попробуешь, – возразила Лейла.

Бритт встала и обняла Еву.

– Не стоит расстраиваться, – сказала она. – Не переживай. Даже ты не можешь в одиночку спасти мир.

– Но я могу попытаться.

– Верно, ты можешь попытаться спасти небольшой кусочек мира, – согласилась Бритт.

– Именно это я и сделаю. – Голос Евы, чье лицо уткнулось в плечо старшей сестры, звучал приглушенно.

– Что ты сделаешь? – настороженно поинтересовалась Бритт и отодвинула Еву на расстояние вытянутой руки, чтобы посмотреть ей в глаза. – Что бы ты ни собралась предпринять, может, сначала обсудим это?

– Нет, не думаю, – вздохнула Ева и сделала шаг назад. – Мне больше не наливай кофе, Лейла, спасибо. Мне надо кое-куда съездить.

Он никогда не пил – предпочитал не терять контроль над собой. Роман ухватился за возможность ускользнуть во время приема с шампанским, последовавшего после церемонии венчания. Все будут готовиться к сегодняшней вечеринке, и это даст ему шанс принять душ и переодеться, а возможно, и освежиться в бассейне.

Он остановился, как и всегда, на скалистой тропинке. Это место имело для него особое значение, ибо здесь Роман стоял в свой четырнадцатый день рождения и думал, не бросить ли ему золотую цепочку, которую он носил, в море. А затем он, возможно, последует за ней, подталкиваемый юношеской злобой.

К счастью, он оказался сильнее минутного порыва и не последовал желанию выплеснуть свое горе. Это могло бы доставить боль другим и причинить вред ему самому.

Для свадьбы было жарковато. Скинув с себя пиджак, Роман расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Его рука коснулась тонкой золотой цепочки.

Приемная мать подарила ему эту цепочку в день рождения. В тот же день она, запинаясь, объяснила, что его родная мать умерла. Она выполнила просьбу покойной, которая хотела, чтобы ее единственная драгоценность принадлежала сыну.

Так впервые Роман узнал, что воспитывается не родной матерью. Кем же была женщина, которая сидела тогда перед ним? Он до сих пор помнит свой шок и свою боль. Известие о том, что отец не является его отцом и воспитывает Романа не родная мать, навсегда изменило его жизнь. Приемный отец пришел в ярость, когда узнал, что Роману известна правда о его рождении, но непоправимый ущерб уже был причинен. Приемный отец не сомневался, что Роман, узнав правду, сломается. Приемная мать спорила с ним, считая Романа сильным молодым человеком. Он был для нее настоящим сыном, и она понимала его, как никто другой.

В тот день, полный ярости и боли, он стоял на скале, словно молодой лев, готовящийся к прыжку. В нем бурлили юношеские эмоции. Затем он вернулся домой и потребовал, чтобы ему рассказали всю правду. Так Роман услышал историю о своем родном отце, графе, пьянице и игроке, который передал сына бездетной семье мафиози в счет уплаты карточных долгов.