– Думаешь, это будет просто? Ведь мы не знаем местности, – отозвался Толлог.

– Никаких проблем. Об этом городе знает любой житель южного Хабата, а Фекхуан родом оттуда, так что переводчик у нас есть. Возьмем несколько пленников и постараемся развязать им языки.

– Ради аллаха, надеюсь, что не произойдет так, как с сокровищем, что находится в скале Эль-Ховвара на равнине Медэн Сали, – обеспокоился Зейд. – Там его охраняет демон, запертый в каменной башне, которую он не может покинуть, иначе человечество поразят большие беды – люди начнут враждовать между собой, невзирая даже на кровное родство, а цари погрязнут в междоусобных войнах.

– Верно, – подтвердил Толлог. – Я узнал об этом еще в деревне Хазим. Мудрец Могреби во время своих странствий забрел в те края и, обратившись к каббалистическим знакам своей магической книги, определил, что сокровище находится именно там.

– Но никто не осмеливается на него посягнуть, – вставил Зейд.

– Во имя аллаха! – воскликнул Ибн Яд. – Мы не демоны, чтобы охранять сокровища Ниммра. Считайте, что сокровища в наших руках.

– То, что дарует нам аллах, отыщется без труда, – проговорил Зейд, – а он дарует нам также сокровище Герие. Оно находится в одном дне пути в древних руинах города, обнесенного стеной. Там каждую пятницу из-под земли выкатываются монеты и катятся по пустыне вплоть до захода солнца.

– Когда придем в Ниммр, то найти сокровище будет не трудно, – ободрил собеседников Ибн Яд. – Труднее будет выбраться из Эль-Хабата с сокровищем и женщиной, а если она действительно так прекрасна, как говорил мудрец, то, надо думать, мужчины Ниммра будут защищать ее еще яростнее, чем защищали бы сокровище.

– Мудрецы могут и ошибаться, – проронил Толлог. Ибн Яд насторожился, устремляя взгляд вперед.

– Кто-то идет, – сказал он.

– Это Фахд с Мотлогом. Возвращаются с охоты, – отозвался Толлог. – Аллах даровал им слоновую кость и мясо.

– Что-то они слишком рано, – заметил Зейд.

– Однако пришли не с пустыми руками, – сказал Ибн Яд, указывая пальцем на обнаженного гиганта, шедшего в сопровождении охотников.

Группа приблизилась к шатру шейха и остановилась.

Прикрыв лицо головным платком так, что осталась лишь щелка для воровато бегающих глаз, Ибн Яд принялся пристально разглядывать человека-обезьяну.

– Кто из вас шейх? – повелительно спросил Тарзан.

Ибн Яд открыл свое лицо.

– Я шейх! – ответил он. – А ты кто такой, христианин?

– Перед тобой Тарзан из племени обезьян, мусульманин.

– Тарзан из племени обезьян, – задумчиво повторил Ибн Яд. – Знакомое имя.

– Не сомневаюсь. Арабы, похитители рабов, меня знают. Зачем ты появился в моих владениях? За рабами?

– Не нужны нам рабы, – сказал Ибн Яд. – Мы лишь мирные торговцы слоновой костью.

– Наглая ложь, мусульманин, – невозмутимо произнес Тарзан. – Я заметил у тебя рабов из племени маниуэма и галла, и они, конечно, находятся здесь не по своей воле. А что касается слонов, то я собственными глазами видел, чем занимаются твои мирные торговцы слоновой костью. Это чистой воды браконьерство, и Тарзан из племени обезьян не допустит подобного на своей территории. Вы грабители и браконьеры!

– О, аллах! Мы люди честные, – вскричал Ибн Яд. – Фахд и Мотлог занимаются охотой с одной только целью – добыть мясо для пропитания. Если они и убили бы слона, то только потому, что не смогли подстрелить иного животного.

– Довольно! – повысил голос Тарзан. – Пусть меня немедленно развяжут. А ты приготовься вернуться туда, откуда пришел. У тебя будут проводник и носильщики до Судана, я сам позабочусь об этом.

– Но мы проделали огромный путь и хотим лишь мирно торговать, – гнул свое Ибн Яд. – Мы заплатим нашим носильщикам за их тяжкий труд и не возьмем рабов. Позволь нам идти дальше, а когда мы вернемся, то щедро заплатим тебе за то, что пустил нас в свои владения.

Тарзан мотнул головой.

– Нет! Вы уйдете немедля. Развяжите мне руки! Глаза Ибн Яда сузились.

– Мы предлагали тебе мир и заработок, христианин, – сказал он, цедя слова. – Но ты хочешь войны, и ты ее получишь. Ты у нас в руках. Помни – лишь мертвый враг безопасен. Подумай об этом на досуге!

Затем Ибн Яд обратился к Фахду.

– Уведи его да свяжи ему ноги.

– Предупреждаю, мусульманин, – пригрозил Тарзан. – Руки у человека-обезьяны длинные, они дотянутся до тебя даже после моей смерти и придушат.

– Даю тебе время на размышление до темноты, христианин. И знай, Ибн Яд никуда не уйдет, пока не добудет то, за чем пришел!

Трое стражников доставили Тарзана в маленькую палатку недалеко от жилища Ибн Яда, где швырнули его на землю и с большим трудом связали ему лодыжки.

Тем временем в шатре шейха собрались бедуины. Попивая кофе с пряным ароматом гвоздики, корицы и других специй, они обсуждали случившееся.

– Пленника нужно убить! – заявил Толлог. – Представьте себе, что мы даруем ему жизнь, и что? Если его освободить, то он соберет своих людей и начнет нас преследовать. Если оставить его в плену, он может сбежать, и произойдет то же самое.

– Мудрые слова, Толлог, – одобрительно кивнул Ибн Яд.

– Я еще не все сказал. Утром его больше здесь не будет, а мы все станем говорить: «О, аллах, Ибн Яд заключил мир с чужестранцем, и он ушел к себе в джунгли, благословляя шейха». Рабы ничего не заподозрят. В общем так: иноверец лежит связанный. Ночь будет темной. Достаточно всадить острый нож ему меж ребер. Возьмем с собой верного Хабуша, он умеет держать язык за зубами. Он выроет глубокую яму, со дна которой мертвый Тарзан не сможет причинить нам вреда.

– О, аллах, видно, что в твоих жилах течет кровь шейха, Толлог, – воскликнул Ибн Яд. – Мудрость твоих слов подтверждает это. Займись этим делом. Все должно быть шито-крыто. Да благословит тебя аллах!

Ибн Яд встал и прошел в гарем.

На лагерь шейха Ибн Яда опустилась ночь. Оставленный без надзора Тарзан продолжал сражаться с путами на руках, но прочная верблюжья кожа не поддавалась. Время от времени он замирал, вслушиваясь в звуки ночных джунглей, которые мало о чем поведали бы человеку неискушенному, Тарзан же получал полную картину о происходящем за пределами палатки.

Он слышал мягкую поступь прошедших мимо льва Нумы и пантеры Шиты, а спустя некоторое время ветер принес издалека клич слона, такой тихий, что казался шелестом.

Возле шатра Ибн Яда стояла, держась за руки, парочка – Атейя и Зейд.

– Скажи мне, что я твой единственный друг, Атейя, – молил Зейд.