предложил ему на выбор несколько музыкальных инструментов в надежде на то, что Михаэлю захочется попробовать поиграть. Однако тот не реагировал и не проявлял активности. Карстен подошел к музыкальной кушетке (нечто вроде деревянного лежака с натянутыми струнами) и начал дергать за струны. Через несколько минут Михаэль встал и принялся ходить по комнате. Карстен попытался играть в такт шагам Михаэля. Он то убыстрял, то замедлял игру в зависимости от ритма его ходьбы. Эта «импровизация», похоже, доставляла Михаэлю удовольствие. Было очевидно, что музыка побуждает его продолжать свою «прогулку», меняя темп.

Добившись такого успеха на первом сеансе, Карстен продолжил на следующей встрече ту же тактику. Они «играли» вместе – Карстен на музыкальной кушетке, а Михаэль задавал такт шагами. Таким образом музыка помогла наладить между ними контакт и коммуникацию, пусть даже и без слов (Михаэль ничего не говорил уже несколько лет). Когда сеанс подошел к концу, Михаэль подошел к двери, повернулся и вдруг спросил: «А потанцевать?» Карстен был в таком восторге, что тут же схватил гитару и сыграл оживленный джайв, под который они вместе с Михаэлем весело станцевали, прищелкивая пальцами.

В последующие недели и месяцы дело постепенно пошло на лад – то быстрее, то «со скрипом». Музыка помогала создать доверительную обстановку. Карстен говорил, комментировал действия Михаэля и пытался на каждом сеансе вовлечь его в происходящее. Михаэль все чаще отвечал «да» и «нет». Спустя некоторое время он впервые решился поиграть вместе с Карстеном на музыкальной кушетке. Оба дергали за струны – то очень нежно, то изо всех сил. При этом возникали весьма эмоциональные музыкальные моменты, которые Михаэль потом неоднократно прослушивал в записи. Они все чаще играли вместе на сеансах, а затем Михаэль рисовал то, что навеяла музыка – сначала одной краской, а впоследствии и разными. Кроме того, Карстен обнаружил, что почти ничего не говоривший Михаэль умеет петь и делает это с удовольствием. Они начали петь песни типа «Кукушка и осел»[1], которые Михаэль знал с детства. Михаэль теперь говорил все больше и больше. Сначала запинаясь и короткими фразами, но с каждым разом все лучше, так что теперь его могли понять окружающие.

Сейчас Михаэль говорит нормальными предложениями, общаясь со знакомыми и незнакомыми людьми. Эпилептические приступы почти прекратились, и он уже не носит шлем. Теперь он даже учится играть (на гитаре, как и Карстен) и совершенно ожил психически. Он строит планы на дальнейшую жизнь и хочет получить профессию.

Конечно, Михаэль, помимо музыкальной терапии, проводил занятия со специалистом по речи, принимал лекарства от эпилепсии, и эта комбинация, вероятно, оказалась для него идеальной, но решающий прорыв совершила все-таки музыка. Она что-то высвободила в нем и привела в движение. Действенность музыки в данном случае была настолько очевидной, что лечащий врач ничуть не сомневался, что именно музыкальная терапия была необходимой и не подлежащей замене формой лечения. К счастью, медицинская страховка также согласилась покрыть эти расходы, хотя больные в Германии пока не могут рассчитывать на это, поскольку врачи не имеют права назначать музыкальную терапию по собственному усмотрению.

Пришло время для соответствующего изменения законодательства, т. к. в исследованиях терапевтического воздействия музыки происходит настоящий прорыв. До 2000 года на эту тему было опубликовано лишь несколько сотен работ, а после – уже тысячи. Во многих излагаются положительные результаты, хотя исцеляющий эффект музыки зачастую трудно доказуем. Исследования в области медицины и фармакологии проводятся, как правило, с использованием минимально возможного терапевтического протокола. К примеру, новый медикамент в форме таблетки принимается пациентами в определенных количествах, а контрольная группа принимает вместо него плацебо. И все. Это позволяет точно проконтролировать терапевтические параметры. Зафиксировать таким же образом степень влияния музыки или музыкальной терапии намного сложнее. Была ли главным фактором действительно музыка? А может быть, групповой опыт, личное отношение к врачу, какие-то другие отвлекающие моменты – или все сразу? Какую часть успеха можно отнести на счет действия эффекта плацебо? Каким образом можно, несмотря на строго определенный протокол клинических исследований, добиться индивидуального подхода к каждому пациенту с помощью таких методов, как пение, игра, разговор, ритм?

Зачастую исследования в области музыкальной терапии проводятся без контроля с помощью плацебо, т. к. с этической точки зрения было бы проблематично на протяжении нескольких месяцев подвергать пациентов лечению исключительно таким образом. Кроме того, случаев для изучения не так уж много. История болезни Михаэля настолько редка, что практически невозможно организовать на ее основе контролируемый клинический эксперимент с участием нескольких десятков пациентов, часть из которых подвергалась бы музыкальной терапии, а другая составляла бы контрольную группу плацебо. Для оценки действенности музыкальной терапии нам приходится прибегать к здравому смыслу и умению делать разумные выводы. Правда, в этой книге я привожу главным образом результаты, которые соответствуют самым строгим нормам эмпирических исследований. При этом я не собираюсь рассказывать, что музыка или музыкальная терапия могут помочь при любом мыслимом заболевании или расстройстве, а просто приведу примеры целительного, хотя зачастую и не объяснимого с медицинской точки зрения эффекта музыки на некоторые важнейшие заболевания. Многое из этих примеров может быть перенесено и на другие проблемы со здоровьем.

Кроме того, я учитываю, что существуют некоторые научные публикации, в которых подобные случаи описываются без должного скепсиса (тот, кто проводит исследование лечебного метода, в действенности которого убежден, естественно, склонен интерпретировать полученные данные с определенным оптимизмом). Было бы просто написать книгу, в которой с энтузиазмом перечисляются все возможные положительные эффекты от музыки или музыкальной терапии. Но я хочу представить вам картину, на которой при всем энтузиазме представлено максимально непредвзятое научное обоснование. Поэтому я в процессе подготовки критически оценил тысячи страниц научных статей (взятых, в свою очередь, из тысяч работ, насчитывающих десятки тысяч страниц). В частности, я при любой возможности старался обращаться к обобщающим систематическим обзорам и метаанализам. В данных работах подытожены и проанализированы все исследования по определенной тематике, так что их результаты позволяют сделать конкретные выводы на основании всей массы материалов. Поэтому такие работы содержат более достоверную информацию, чем материалы какого-то одного исследования.

Научные результаты, о которых я рассказываю, получены из разных областей исследований, т. к. тема исцеляющего воздействия музыки изучается в рамках самых различных научных дисциплин – психологии, медицины, музыки, биологии, музыкальной терапии. Все эти дисциплины исследуют, каким образом музыка воспринимается и обрабатывается мозгом, как она вызывает эмоции и с их помощью влияет на весь организм, как сказывается на мыслях и иммунной системе и, разумеется, что именно в музыке способно оказывать терапевтический эффект при тех