пытаясь убедить людей и арденит, что все эти обещания – пустой звук. Враг просто пытается выманить их из убежища. Кто-то прислушивался к бывшему разведчику, кто-то игнорировал, но он не собирался сдаваться. Он обязан был спасти как можно больше людей и хвостатых. И поэтому он продолжал ездить от одной деревни беженцев к другой, убеждая, уговаривая, доказывая.

А потом случилось, во-вторых. Его жена, Аша, умерла. Она болела с самых родов, почти не вставала, проводя всё своё время с дочерью. Над ней трудились лучшие лекари зелёного леса, но… Фриландель и Халантис заранее предупредили Маркуса, что она вряд ли протянет долго. Но вместо того, чтобы проводить больше времени с женой и дочкой, Ройвер лишь усерднее взялся за контрагитацию, и совсем перестал бывать дома. Собственно, само известие он получил в дне езды от Нового листа, лишь чудом успев на похороны своей жены Аши.

Сказать, что бывший разведчик оказался подавлен – это ничего не сказать. Он был разбит, уничтожен, пуст. Но и это оказалось не всем, что ожидало его тогда, два года назад. После этого наступило, в-третьих.

Фриландель и Халантис заметили, что Маркус сильно сдал за год. Постарел, осунулся, стал быстрее уставать. Сначала они списывали это на последние события, но чем больше проходило времени, тем хуже становилось дело.

Пока друиды проводили свои эксперименты – Ройвер продолжал стареть. Правда, тогда он уже перестал ездить по деревням. Те, кто хотел вернуться домой – уже давно ушли из леса, а остальные не верили дворфам ни на грош, во многом благодаря именно Маркусу. Всё своё свободное время, а его у бывшего разведчика теперь было более чем достаточно, он проводил со своей дочерью Анитой.

Год назад друиды закончили с экспериментами и вынесли свой вердикт. Халантис сказал, что кристалл, тот самый, что находился внутри Ройвера с самой Закилии, как-то странно реагирует на присутствие Аниты, и чем ближе бывший разведчик находится к своей дочери, тем быстрее он стареет. Кристалл будто вытягивает из него жизненные силы, чтобы оградить себя от девочки. Тогда Фриландель предложил Маркусу переехать на другой конец леса, а Аниту отдать на попечение друидам, но Ройвер отказался. Чтобы вы понимали, Маркус уже выглядел, как шестидесятилетний старик и не видел смысла пытаться продлить свою жизнь.

– Лучше уж я проведу год жизни с дочкой, чем десять в полном одиночестве, среди незнакомых мне людей, – сказал тогда Ройвер.

Лишь об одном жалел бывший разведчик, что так и не сходит на север.

Послышался лёгкий скрип, выдернувший Маркуса из раздумий.

– Как ты? – спросил знакомый голос, устроившийся рядом с ним, на той же скамье.

Как он? Он выглядит на восемь десятков, а чувствует себя ещё хуже. Он умирает и чувствует это. Он постоянно уставший и иногда ему кажется, что даже дышать становится слишком уж трудно. Он хочет лишь одного – наконец отдохнуть. Конечно, он никогда всего этого не скажет.

– Нормально, – не удержавшись, вздохнул Ройвер.

– Как Анита? – продолжал Фриландель.

– Лучше, чем я, – осклабился бывший разведчик.

– Всё шутишь…

– А что мне ещё остаётся, – чуть тише обронил Маркус.

Наступило молчание.

Беловолосый эльф в богато расшитой зелёной мантии мялся, будто не решаясь что-то сказать. Догадался видимо. Чувствует.

– Фриландель?

– Да?

– Ты позаботишься об Аните?

– Конечно, – чуть кивнув, глухо уронил эльф. – Можешь не беспокоиться.

– Хорошо.

Снова Молчание.

– Пойду её проведаю, – тяжело поднимаясь, кинул Ройвер.

– Угум, – только и выдавил друид, не отрывая взгляда от земли.

Анита всегда была спокойным ребёнком. Её можно было оставить совсем одну, и она не плакала. Если подумать, она в принципе практически никогда не плакала, предпочитая вместо этого улыбку. Ходить она начала довольно рано, как истинный арденит, но не проказничала, всегда оставаясь там, где её оставили. Вот и сейчас, вернувшись, бывший разведчик застал дочь именно там, где и оставил, на полу её комнаты, в окружении игрушек, выструганных им же из того, что под руку попадётся.

Маркус сделал ещё один шаг, скривился, тяжело вдохнул, ещё раз, ещё, бесполезно. Сердце будто бы замедлило темп. В спине стрельнуло, пальцы заломило, но потом всё будто бы прошло. Боль резко исчезла, в голове прояснилось.

Ройвер бросил взгляд на улыбающуюся дочку, глядевшую прямо ему в глаза. Золотистые петухи на голове торчали во все стороны, а голубые, словно два маленьких озерца, глаза, искрясь, смотрели на того, кого любили больше всего на свете.

– Твоих рук дело, а? – ухмыльнулся он, садясь на пол, рядом с ней. – Ты уж это, не проказничай особо, хорошо? Эти эльфы могут быть очень вредными, но именно благодаря им ты жива. Не забывай о этом. Хорошо кушай и постарайся не встревать в неприятности. И хорошо учись, а то будешь, как твой папаша… и никогда не забывай, что мы с мамой тебя очень сильно любим. И мы всегда с тобой. В твоём… твоём… сердце…

Фриландель тяжело поднялся со скамьи, утёр рукавом лицо, вздохнул.

Небо быстро затягивало тяжёлыми свинцовыми тучами, кроны деревьев вокруг деревни начали раскачиваться всё сильнее и сильнее. Приближалась буря.

Эльф быстро преодолел разделяющее скамью и дом Ройверов расстояние, вошёл внутрь, остановился, бросил беглый взгляд на Маркуса, взял на руки Аниту и вышел наружу.

По земле ударили первые крупные капли. Сначала неуверенно, боязливо, будто нащупывая дорожку. Но постепенно наглея они били всё увереннее, заливая всё вокруг. Казалось, что сами небеса оплакивали смерть Маркуса Ройвера.

Лишь маленькое золотоволосое дитя не оплакивало смерть бывшего разведчика. Анита всё ещё с удивлением ощупывала свою грудь, куда несколько мгновений назад вошёл какой-то чёрный камень, вылетевший из резко замолчавшего отца.

Глава 1: Хин

Хин мягко приземлился на носки, накинул капюшон и медленно двинулся по улице, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, что было весьма нелегко, учитывая тот факт, что Хин был свартом, в простонародье – тёмным эльфом.

Ещё одним командиром меньше. Всё выполнено в лучших традициях. Впрочем, как и всегда. Когда они обнаружат тело – Хин уже будет на другом конце города.

Поворот, ещё поворот.

Сварт пользовался исключительно мелкими тёмными улочками, избегая широких улиц и мест большого скопления народа.

Он давно уже перестал резать простых солдат. В этом не было никакого смысла. Среднестатистическому солдату плевать на идеологию. Он не жаждет убивать или кого-то захватывать. Среднестатистический солдат просто старается не умереть с голоду и не дать умереть своей семье. Поэтому в северной армии так мало дезертиров. Дезертирство карается смертью без суда и следствия, по законам военного