Наташу сильно развезло, и в половине первого ночи она отправилась в номер. Костик уже сладко спал, и она тоже легла.

Их номер располагался на шестнадцатом этаже, рядом с лестницей.

Наташа проснулась среди ночи, в комнате были плотно задернуты шторы, и она не смогла сориентироваться, сколько времени. Нашарив на тумбочке телефон, Наташа увидела, что на часах было 02.35. Нестерпимо болела голова. Наташа выпила таблетку цитрамона, полежала несколько минут, не двигаясь, но боль даже не притупилась.

Черт возьми, это точно мигрень от похмелья, решила она и тяжело вздохнула, потому что единственное средство избавиться от ее мигрени – только приложить холодное. В холодильнике не оказалось ничего, Костик выдул всю воду и даже съел все яблоки, включенные в стоимость номера. Не оставалось выбора, кроме как выйти в халате в коридор и дойти до кулера с водой, где она утром заприметила ведерко со льдом. Но ведерко оказалось пустым. Кулер стоял рядом с лестницей.

«Может быть, на другом этаже лед есть?» – подумала Наташа и толкнула дверь на лестницу. Но дверь во что-то уперлась.

Она толкнула сильнее и услышала чей-то возбужденный шепот. Голова болела так сильно, что ни о чем, кроме как поскорей найти лед, Наташа не думала, протиснулась в узкую щель и стала подниматься по лестнице, не задержав внимания больше трех секунд на двух мужчин, которые несли огромный чемодан по лестнице вниз.

«Надо же, придурки, – подумала она, – шестнадцать этажей вниз. Наверное, лифт сломался, а вылет посреди ночи».

Она благополучно раздобыла лед, приложила к вискам два кусочка и блаженно зажмурилась. Боль утихала. Она спустилась к себе в номер, насыпала лед на полотенце и положила компресс на лоб. Так она, может быть, и до утра доживет.

* * *

Наташа еле-еле утром подняла голову.

Она бы поспала еще пару часов, если бы не верещащий Костик, бегающий по номеру как оголтелый. Наташа скривилась – головная боль вернулась с новой силой, и спасения не было никакого.

«Если сейчас меня убьют, убийца попадет в рай, – подумала она. – Зачем же я вчера пила все подряд? Ведь знаю же, что мой организм очень трепетно относится ко всяким отравам и если уж и пить, то что-то одно!».

Телефон безжалостно показывал половину восьмого утра.

– Костик, солнышко, ты не хочешь еще немножко поспать? – взмолилась Наташа.

Костик в ответ запрыгнул к матери на кровать и стал раскачивать ее и прыгать. Наташа поняла, что ребенку плевать на ее страдания, и это правильно – ведь это она напилась вчера, да еще чуть-чуть – и отдалась бы незнакомому американцу… Да уж, идеальная мать, порядочная женщина, что тут скажешь!

Она отправила Костика чистить зубы, а сама собрала валяющиеся на полу вещи. Взяв в руки полотенце, которым она спасалась вчера, Наташа вспомнила, как видела двух типов, спускающих по лестнице огромный чемодан. Ночное происшествие показалось ей странным, но вчера она была так пьяна, что ей могло причудиться что угодно. Все что угодно.

На завтраке она лично проверила, чтобы Костик не набрал сладостей больше, чем сможет съесть. Чревоугодие у него от отца – видит сладости и загребает тоннами. И ведь запихивает в себя даже против чувства сытости, так и желудок можно растянуть до невероятных размеров. Она отполовинила то, что навыбирал себе Костик, положила в его тарелку сосиску и омлет, пару листочков зелени и разрешила взять огромный стакан пепси. Для Костика все это – огромное событие, и, так уж и быть, она позволит сыну выпить этот напиток, хотя сахара в нем…

Себе Наташа выбрала салатик без мяса, но с перепелиным яйцом, козьим сыром и рукколой, и, хотя пока она ходила от стола к столу выбирая еду, аппетит у нее был, стоило сесть за стол, как все разом исчезло. Она налила себе чашку кофе и решила посмотреть, как чувствуют себя остальные участники вчерашней пьянки. Огляделась, ища взглядом знакомые лица.

Судя по всему, большинство чувствовали себя не очень.

Наташа тоже была не святее папы римского, но таких откровенных пьянок с неожиданным финалом у нее не случалось. Хотя кто знает, чем бы закончился вчерашний вечер, не будь с ней Костика? Очень даже возможно, что утреннюю головную боль с ней бы разделил тот самый американец… Кстати, а где он?

Она пошарила взглядом по залу – вот он, красавец с пропитой мордой. Да уж, что с ней делает алкоголь! Красавец! Да ведь он же просто выпивоха с пузом, неопрятный и совсем не в ее вкусе. Наташе нравились мужчины нордического типа, хорошо сложенные блондины, с большими светлыми глазами, а этот был замухрыш, причем не первой свежести. Лет ему (по состоянию внешнего вида на утро) где-то сорок – сорок пять, а лишнего веса, наверное, килограммов двадцать.

А вот и министр…

Еще одно подтверждение тому, что пить министры не должны. А если кто-то сделает фото? Наверное, ему еще хуже, чем Наташе. Хотя Наташу после второй чашки кофе все же отпустило. Она даже подумывала сходить с Костиком в торговый центр и прикупить одежды, освободив сына от свидания с гидом-воспитательницей на сегодняшний день.

А министру явно было хреново. Лицо серое, вокруг глаз – черные тени, движения резкие, нервные. Наверняка он чувствует себя не в своей тарелке – и жрать хочется, и стыдно в таком виде показываться… Ну поручил бы своему ассистенту Мише притащить еды в номер, зачем же так мучиться?

И Миша какой-то странный. Пришибленный. Как обычно, он выбрал столик неподалеку от министра, но не тот столик, где расположилась охрана – двое парней в костюмах, – и даже не возле советника министра, а отдельно, но близко. Наташа министерского ассистента недолюбливала, потому что у парня было однозначное мнение на ее счет, и он не стеснялся его выражать. В Москве ей приходилось постоянно писать Диме, министру, чтобы этот Миша прислал ей те или иные документы, обещанные министром. Миша, видите ли, был недоволен тесной связью Наташи и своего шефа, всем своим видом это демонстрировал и как мог старался сделать так, чтобы эта связь давала сбои. Но Наташе было плевать – она и не с таким контингентом работала, и работала вполне успешно.

Костик, радостный, унесся к столам, где услужливые официанты разрезали для детей любые фрукты, которые им захочется.

Наташа решила выпить еще кофе, а заодно поздороваться с министром.

– Это утро добрым не назовешь, да, Дмитрий? – приветливо сказала она, остановившись у столика.

– Привет, Наташа, – ответил министр. – Это точно. Перебрал вчера.

– Ну что ты не попросил Мишу принести еду в номер? – спросила она тише. – На крайний, позвонил бы мне…

– Надо как-то раскачаться, – ответил Шелехов и вымученно улыбнулся.

Наташа решила его больше не напрягать своим присутствием и отошла. Но едва сев за стол, сразу написала Диме сообщение: «Что-то случилось?». Ответ: «Уже и не помню, что было. Наверное, просто похмелье» она получила только в Москве, спустя почти трое суток. Это на Диму было совсем не похоже: он всегда быстро отвечал на сообщения. Что могло его так сильно увлечь, что он аж до Москвы не просматривал сообщения в своем телефоне?