Рожко, прибыл в полк на Украину, где собирался достойно служить престолу и отечеству. Они уже наметили дату свадьбы, но события оказались сильнее их намерений – как говорится, человек предполагает, а Господь располагает.

По всей России идет Гражданская война – в боевые действия вступает и полк Ильи. В 1919 году окончательно пришедшие к власти большевики подчиняют себе императорские войска, называя их «Революционной  армией». Солдаты и офицеры царской армии отказываются выполнять приказы самозваного «правительства», многие намереваются покинуть Россию.

Илья долго не мог решить – ехать или оставаться. Неизвестность, ждущая в чужой стороне, пугала, но сослуживцы сходились в одном – теперешней Родине они не нужны. Жизнь человеческая не стоила ни гроша, никто не знал, что будет впереди. Он не спал ночами, глядел в потолок и думал, думал, думал. Как передать состояние души такого беглеца? Страх перед чужбиной, отчаяние и смутная надежда на будущее – предсказать дальнейшее было невозможно…

…Поручик Голицын, быть может, вернемся?

К чему нам, поручик, чужая страна?..

В ноябре 1920 года армада кораблей под Андреевским флагом  покидает берега Крыма, увозя в чужие края белые полки и десятки тысяч гражданских беженцев. Был среди них и Илья. После этого связи с ним не стало – казалось, он пропал навсегда…

Уходя воевать, Илья поручил Галю – самого дорогого человека – заботам младшего брата Ивана:

– Береги ее, – сказал он, – береги, что бы ни случилось!

Кто мог тогда предположить, что Гале суждено стать женой Ивана?

Иван Рожко. 1919 год

Мне было далеко за двадцать, когда, сидя у кровати тяжело больного дедушки Вани, я смотрела на эту фотографию и слушала рассказ о его жизни. Многое уже знала, а то, что дедушке пришлось какое-то время служить в «Дикой дивизии» было новостью.

(Из Википедии: Кавказская туземная конная дивизия, более известная как «Дикая дивизия» – одно из соединений русской императорской армии. Сформированная в 1914 году, она состояла из добровольцев – мусульман – уроженцев  Кавказа, которые, как туземные жители, не подлежали призыву на военную службу. Представители русского дворянства служили в дивизии офицерами).

– Так вот почему на этой фотографии у тебя на голове папаха!

– Да, внученька, именно такой головной убор носили мы, офицеры Кавказской дивизии.

И тут, вспомнив кое-что из советской школьной истории, я пришла в ужас:

– «Дикая дивизия»? Дедуся, как же ты мог?

– Э, деточка! В те смутные времена разобраться во всем было трудно, власть менялась каждую неделю – сегодня красные – завтра белые. Войска генерала Деникина, батьки Махно и «Дикая дивизия» гуляли по всей Украине, воевали друг с другом и с Красной армией и каждые со своими, казалось, правильными целями и лозунгами. Солдаты уже ни чему не верили, не знали, за что бороться. Вокруг шли потоки беженцев, царила разруха и разбой, голодные воины обирали жителей, питаясь за их счёт. Сколько было зверств и мародерства, расстрелов гражданского населения! Теперь тебе кажется все понятным, а мне тогда… – он развел руками.

– Что значит «теперь кажется»? – возмутилась я.

– То и значит, – усмехнулся дедушка, – и о сегодняшнем дне правду мы узнаем нескоро.

– Какую правду?

– Правильная сейчас власть, или нет, узнаем лет эдак через двадцать. Только время покажет…

Как он был прав, в тот далекий семдесят пятый год! Пришли девяностые со своей «перестройкой» и мы узнали, что жили совсем не так. Даже анекдот ходил: «Семьдесят лет бежали, оказалось – не туда!». Но речь не об этом.

С тех пор, как отец Ивана и Ильи – Никита Рожко увел из табора их мать – цыганку (настоящую цыганку!) Раду, прошло много лет. Давно выросли братья, уже не стало ни отца, ни матери, а цыгане иногда появлялись в доме. За накрытым столом рассказывали последние новости, порой оставались ночевать. Для этой нации не было границ – они путешествовали по всему миру. Кто из них был родственником, уже не разобраться – встречали радушно всех – так было заведено еще Радой.

Наступил 1926 год.

Галя уже была замужем за Иваном и носила фамилию Рожко. Не мог Иван в то неспокойное время оставить девушку на произвол судьбы, ведь он тоже ее любил.

Володеньке, их сыночку, исполнилось четыре года, когда в доме появилась цыганка Зара – молодая, красивая, не по-нашему одетая. Сидя напротив гостьи за накрытым столом, Галя держала в руках чашку остывающего чая и с волнением слушала удивительные вещи. Оказывается, далеко за морем, в Америке живет Илья. Он не пропал без вести, а жив, жив! Но теперь очень болен – настолько болен, что, наверное, долго не протянет. И зовет Галю увидеться в последний раз.

Зара недолго задержалась в доме – наутро, оставив адрес Ильи, ушла. А Галя с Иваном стали решать, что же им делать.

Отличительной чертой этой семьи была бесконечная доброта – друг к другу, детям и родителям, просто к посторонним людям. Это ведь всегда так – уж если человек добрый – он добрый всегда и везде.

Решала не Галя – решал Иван.

– Поезжай, – сказал он, – а мы с Володенькой останемся. И, видя, как встрепенулась жена, добавил:

– Илья звал тебя, ты и поезжай, а там – как Бог рассудит.

Тогда-то и взяли присматривать за ребенком деревенскую девицу Федосию – невысокую, крепкую. Она поселилась в доме, думали, на время – оказалось – навсегда. А Галя отправилась в далекий путь.

Душа за Ивана и оставленного сынишку болела только до Одессы, до парохода. А потом пришли мысли об Илье – как же он ее нашел? Ведь не зря они с Иваном столько лет оставались в родном городке, отказываясь от хорошей службы – как чего-то ждали. Да чего там «как» – ждали действительно! Ждали и не верили, что Илья пропал без вести – ведь люди находились и после войны. Что же теперь будет с ними со всеми – с ней, с Ильей, Иваном и Володенькой? После долгой разлуки не терпелось увидеть дорогого человека и, даст Бог, выходить его.

Вот долгожданная встреча. Оказалось – Илья потихоньку поправлялся, болезнь отступала. Теперь они не думали ни о чем – ни о своей Родине, ни об этой чужой стране, они просто любили друг друга.

И вот, второго сентября 1927-го года, там, в Америке, родилась моя мама. Ниночка была совсем маленькой, но уже умела улыбаться, держа Илью за палец руки. Большие темные глаза проникали в самую душу, а от вида