– Что ты здесь делаешь?

Голос незнакомца был хриплым и сдавленным: судя по звукам, даже дыхание причиняло ему боль. Льюис сглотнул комок в горле.

– Я… я вроде как должен работать здесь сегодня вечером. – Он взглянул на стол. – На рождественском ужине.

Внезапно мужчина согнулся в три погибели и начал задыхаться от кашля, больше похожего на жуткий смех, и… приблизился к огню. Льюис наконец-то смог рассмотреть его лицо.

Нет, это было не лицо.

У человека не было губ. У него не было век. Его лицо напоминало кусок переваренного мяса, обтянутого человеческой кожей. Незнакомец носил высокий белый колпак и рваную поварскую форму, заляпанную кровью и жиром.

– Ты любишь Рождество, мальчик?

Льюис не ответил – он лишился дара речи. Все, что он мог делать, – это стоять на месте и дрожать от страха. Наконец сутулый Повар полностью вышел из тьмы. Его налитые кровью, лишенные век глаза бешено вращались в глазницах.

– Я спросил: ты любишь Рождество?

Льюис понятия не имел, чего хочет повар, но он нисколько не сомневался, что сейчас произойдет что-то ужасное, если он не сделает то, что от него хотят. Он лихорадочно кивнул.

– Очень хорошо, – сказал Повар. – Тогда слушай меня внимательно, если хочешь дожить до утра.

Льюис ахнул.

Повар наклонился достаточно близко, чтобы Льюис учуял запахи стряпни, которые следовали за ним, как призраки.

– Они приближаются, мальчик. Они появятся здесь с минуты на минуту. Не разговаривай с ними. И ради бога, мальчик, не зли их.

Льюис растерялся:

– И-их? Кого их?

Снаружи раздался звук разбитого стекла. Льюис обернулся. Здание больше не было безлюдным. Оно было окружено. Отовсюду слышались шум, гам, топот ног, шорох гравия. Звуки становились все громче и громче.

Это были дикие вопли.

– Готовься, мальчик, – сказал Повар. – Наши гости прибыли.

* * *

Двери распахнулись, и в комнату ворвался поток ледяного воздуха.

Льюис закричал, когда из дверного проема прямо на него с ревом выскочил мотоцикл. Он чудом успел отскочить в сторону, и мотоцикл на полной скорости врезался в шкаф со спортивными трофеями. Ездок спрыгнул в последнюю секунду и теперь, покуривая сигару, с кривой ухмылкой рассматривал повреждения.

– В яблочко! – сказал он гордо. – С первого раза!

– В яблочко? Тьфу ты! – раздался другой голос у двери. – Ты теряешь хватку, Галант! В этот раз ты не сбил слугу!

В зал ворвалась огромная женщина. Это была самая толстая, неопрятная и отвратительная женщина, какую Льюис когда-либо видел. На ней были потертая шуба и шляпа, сплетенная из гнилого чертополоха. Она была окружена сворой гончих, которые злобно рычали, клацали зубами и норовили сорваться с цепи.

Женщина пнула Льюиса по ноге:

– Посмотрите на него! Худой, как вошь, и вдвое уродливее! Он не протянет до утра!

Бабах!!!

Витражное стекло разлетелось на тысячи осколков, и в зал через окно запрыгнула огромная черная лошадь. Она с грохотом, словно тонна кирпичей, приземлилась прямо на стол и растоптала в пыль фарфоровую посуду. Верхом на лошади сидела женщина с узким, жестким лицом и цилиндром на голове. Она носила очки с такими толстыми линзами, что казалось, вместо глаз у нее было два просверленных в черепе отверстия.

– Мисс Ариадна Байтер![2] – заорала огромная женщина и отпихнула Льюиса в сторону. – Кого я вижу! Вот это появление! Ты выглядишь еще более отвратительно, чем я ожидала!

В ответ женщина плотоядно улыбнулась:

– Взаимно, леди Арабелла Догспит[3]. Наконец-то мы встретились. Неужели с прошлого Рождества прошел целый год?

А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-аух!

Камин выплюнул облако сажи и дыма. Что-то вылетело из трубы и, выбив дверцу камина, ударило Льюиса в грудь с такой силой, что он потерял равновесие и рухнул на пол. Льюис поднял дымящийся предмет и… дико закричал.

Это была сильно обгоревшая голова, с кривой улыбкой на изуродованном лице. Льюис отшвырнул ее и пополз в сторону…

Потом он все понял и остановился. Это была голова деревянного Санта-Клауса, стоявшего на крыше. Кто-то оторвал ее от статуи и бросил в дымоход. Вслед за головой из камина выкатился деревянный мешок с подарками и большой круглый живот Санты. Последним появился невысокий коренастый мужчина. Как и следовало ожидать, он упал прямо на раскаленные угли и как ужаленный выпрыгнул через окно в сугроб.

– Ретч Волманнер, вы абсолютный болван! – воскликнул Бладрик Галант. – Каждый год одно и то же. Вы только посмотрите, из-за него погас огонь!

– Что ж, давайте разведем его заново с помощью вот этого, – хихикнула мисс Байтер и ткнула пальцем в рождественскую елку, стоявшую возле камина.

Гости пришли в восторг. Они накинулись на несчастное дерево, как убийцы набрасываются на свою жертву, быстро поломали его и бросили в камин. Сухие ветки мгновенно вспыхнули, языки пламени взвились вверх, и на стене, словно демоны, запрыгали тени гостей.

– К черту Рождество! – закричали гости. – Да здравствует Рождественский ужин духов!

Льюис глядел по сторонам и не верил своим глазам. С каждой секундой гостей становилось все больше. Они выбирались из прорытых под землей туннелей, лезли в разбитые окна и таранили машинами стены. Это были самые отвратительные люди, которых Льюис когда-либо видел. Каждый новый гость был неряшливее, грязнее и шумнее предыдущего. Льюис не понимал, что происходит, но одно он знал точно – это место ему категорически не нравится. Он захотел поскорее оказаться в своей кровати и больше никогда не видеть этих отвратительных людей. Льюис решил, что ему пора уходить, и потихоньку двинулся к выходу.

– Эй, а ты куда собрался? – Костлявая рука неожиданно схватила Льюиса за запястье и потащила назад.

Мужчина в грязном костюме в тонкую полоску и помятом котелке перегородил дорогу Льюису и грозно смотрел на него через монокль в черной оправе.

– Кого вы там поймали, сэр Алджернон? – раздался чей-то голос. – Незваного гостя?

– Лучше. Мальчика на побегушках, – ухмыльнулся мужчина.

Внезапно Льюиса окружили визгливые гости и принялись его щипать и толкать.

– Cлуга!

– Вырвите ему волосы!

– Расцарапайте ему лицо!