— Пыталась. Мы все осмотрели, но… — Дарья Кирилловна развела руками.

Не усидев, Ромка вскочил со стула.

— А печку? Он же, скорее всего, в печке был. Раз этот Коля ее перед уходом сложил.

— Заглянули и в печку. В войну в дом попал снаряд и наполовину его разрушил. Тетя Сима после эвакуации вернулась — она, как большинство воронежцев, от фашистов в Куйбышеве спасалась, в Самаре нынешней, — и увидела одни стенки без крыши и окон. Впрочем, я уже говорила, таким тогда весь Воронеж был. Она дом с трудом восстановила, а печь почти вся уцелела, к счастью. Ведь чтобы ее правильно сложить, особое искусство нужно, иначе можно угореть. К тому времени тетя Сима уже и сама сомневалась, был ли вообще этот клад, или его не было.

Ромка с досадой махнул рукой.

— Эх вы! Я бы все там перерыл и его нашел! Печка та все еще стоит?

— Насколько мне известно, теперь в доме паровое отопление. А про печку не знаю, может, и осталась. Да вы сами посмотрите, а заодно спросите, не находила ли она чего. Хотя об этом тетя Сима мне б сообщила. А если будет нетрудно, то заодно передадите ей кое-что.

Из кухонного шкафчика Дарья Кирилловна достала большую коробку шоколадных конфет, затем снова сходила в свою комнату и принесла еще один конверт.

— Здесь деньги. Отдайте ей их вместе с конфетами да передайте огромный привет от нас с Андрюшей. И не забудьте сказать, чтобы приезжала или переезжала к нам в любой момент, мы всегда будем ей рады. Впрочем, письмо я ей сама отошлю.

— А где ее там искать?

— Живет она недалеко от центра. На правом берегу под горой тянется длинная улица Сакко и Ванцетти. Пройдете по ней почти до конца и свернете в один из маленьких переулочков рядом с монастырем. Номер ее дома шестнадцатый. Найдете, это легко. В случае чего спросите у прохожих.

Ромка взял в руки пожелтевший листок.

— А письмо вы нам дадите? Хотя бы копию. Вдруг оно нам зачем-нибудь понадобится?

На кухне внезапно появился внук Дарья Кирилловны Андрей. Он увидел у Ромки старое письмо и понимающе ему подмигнул.

— Что, клад искать собрался? Я в вашем возрасте тоже порывался съездить в Воронеж за золотишком, да так и не выбрался. А вам от всей души желаю удачи. Может, и впрямь повезет?

— Очень может быть. — Щеки в Ромки раскраснелись, глаза разгорелись, он больше не считал предстоящие каникулы пропавшими. — Лучше клад искать, чем ничего не делать. Согласен?

— Вполне. Давай я тебе это письмо сканирую.

Андрей отправился к компьютеру, а Дарья Кирилловна, убирая со стола посуду, спросила с хитрецой в голосе:

— Ну как, тебе уже захотелось в Воронеж?

Ромка спрятал копию письма в сумку и степенно кивнул.

— Пожалуй, что да.

— Только бы мама не забыла купить билеты, — добавила Лешка.

Дома Ромка несколько раз внимательно прочитал письмо и спрятал его в толстую книгу в черном переплете с изречениями великих философов. Из нее он черпал умные мысли, заучивал их наизусть и наряду с любимыми «Законами Мэрфи» цитировал по всякому поводу.

Книгу он таскал с лета и решил взять с собой, чтобы и в Воронеже постигать мировую мудрость.

А пока ему было не до философов. Дел перед отъездом было невпроворот.

Сначала они с Лешкой составили памятку для отца, в которой подробно расписали, когда выводить на улицу Дика, Лешкину кавказскую овчарку, и как готовить ему еду; сколько корма сыпать Ромкиному волнистому попугайчику и как часто менять ему воду. Эту памятку они прикрепили скотчем к стенке на кухне таким образом, чтобы Олег Викторович, садясь за стол, неизбежно попадал на нее взглядом и не забывал выполнять свои обязанности. Затем Лешка пошла гулять с Диком, а Ромка побежал во двор прощаться с друзьями, будто уезжал из Москвы не на какие-нибудь шесть дней, а по крайней мере на несколько месяцев. А потом еще обзвонил всех, с кем не сумел встретиться, и тоже сообщил им о своем отъезде.

А когда наступил вечер, и с работы пришла мама, то выяснилось, что железнодорожные билеты она все еще не купила.

— Как же так? — вскричал Ромка.

— Ничего страшного, — ответила она. — Билеты не убегут, сходим за ними завтра, а сегодня я очень устала. С этой дурацкой работой все приходится откладывать на самый последний день.

Валерия Михайловна занимала должность начальника рекламного отдела в одной из московских газет, и работы, понятно, у нее было по горло, а на домашние дела времени не хватало.

Вот почему на другой день, в субботу, она рано-ранешенько подошла к дивану, на котором спала Лешка, и принялась ее будить.

— Вставай. Твой Дик уже заждался.

Дик стоял рядом. Пес со значением громко дышал и зевал, давая понять, что давно пора отправляться на прогулку.

— Ничего страшного, подождет. — Лешка отодвинула от себя лохматую собачью морду и повернулась на другой бок.

Но мама не уходила.

— Вставай-вставай, — повторила она. — Сходим за билетами, а потом будем укладывать вещи.

— А сама сходить не можешь? — недовольно пробурчала Лешка.

— Могу, если ты не хочешь зайти в магазин и приодеться в дорогу. Или мне самой выбрать тебе одежду?

Этого Лешка допустить не могла, а потому вскочила с постели и принялась одеваться. А Валерия Михайловна взялась за Ромку.

Времени на то, чтобы его поднять, понадобилось куда больше, чем на Лешку, и когда все трое пришли на Рижский вокзал — они жили от него неподалеку, — то у билетных касс увидели огромную очередь. Постояв немного, они заметили, что очередь эта не движется.

— Компьютер завис, — объяснила кассирша, а на вопросы людей, когда же он заработает, пожала плечами: — Кто ж его знает? Может, через двадцать минут, а может, и через час.

— Поедем на Павелецкий, — решила Валерия Михайловна. — Нам в любом случае желательно побывать в том районе. Заодно и Лешке куртку купим.

На Павелецком вокзале народу оказалось еще больше, чем на Рижском, зато здесь работали все кассы. Тоскливыми глазами Ромка оглядел очередь, в конец которой пристроилась их мама, вздохнул, отошел к окну, присел на бордюр и, чтобы не тратить даром драгоценное время, извлек из сумки книжку в черном переплете и погрузился в мудрые мысли.

Отвлекли его веселые возгласы. В зал вошла колоритная группа молодых людей. Ромка приподнял голову и, сам того не желая, загляделся на девушку в блестящей куртке и темной юбке. Она была само совершенство: стройная, гибкая, длинноногая, волнистые темно-каштановые волосы красиво обрамляли ее точеное лицо. Одна прядь упала на лоб, и мягким движением руки девушка отвела ее назад.

«Прям кинозвезда», — подумал Ромка, не сводя с нее восхищенных глаз.

Лешка тоже обратила внимание на вошедших. Несложно было узнать, кто они такие.