Легкий стук в дверь спальни прервал ее мысли. Вошла служанка Нэн с подносом.

— Доброе утро, мисс. — Голос Нэн звучал слегка взволнованно. — Я принесла завтрак. Вам нужно как следует поесть: сколько еще часов до свадьбы!

Сердце у Рейвен екнуло от напоминания и покатилось куда-то вниз. Ведь сегодня день ее бракосочетания!

Она подсунула под спину подушку и поудобнее устроилась на постели, затем позволила Нэн поставить поднос к себе на колени, хотя о еде не хотелось и думать.

Наливая в чашку какао, служанка продолжала возбужденно тараторить:

— Только подумать, мисс Рейвен! Скоро будете герцогиней! Прямо как в сказках! — Она замолчала и продолжила уже немного спокойнее: — Прошу прощения, мисс, что так распустила язык. Но я ведь никогда еще в жизни не видела настоящей герцогини. Страх какой!

Рейвен попыталась улыбнуться, хотя веселости не ощущала.

— Придется нам вместе привыкать, Нэн, — сказала она. — Я ведь тоже боюсь этого.

Служанка повернулась к камину, чтобы перемешать тлеющие угли и подбросить дров. Когда огонь разгорелся, снова обратилась к хозяйке.

— Вода для ванны греется, мисс. Если позволите, я вернусь через полчасика и помогу вам искупаться и одеться.

После ее ухода Рейвен взяла вилку, но тотчас же отложила ее: желудок не желал принимать пищу. В голове билась лишь одна мысль: всего через несколько часов она станет женой человека, которого сама избрала в мужья. Человека, пользующегося уважением, даже известностью в высшем свете. Немало месяцев она с нетерпением думала об этом дне — так почему же ее охватило сейчас чувство ожидания собственной казни?

Наверное, со всеми невестами бывает такое. Ничего особенного. Про это все говорят, и в книгах тоже пишут.

Она тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. В самом деле, к чему они сейчас, эти нелепые страхи? Почти уже свершилось то, о чем так мечтала ее покойная мать и что определит и укрепит ее собственное будущее. Даст возможность беспрепятственно войти в те слои общества, к которому она принадлежит по рождению, но в котором всегда чувствовала себя посторонней.

Теперь же, через несколько часов, она обретет все права и в качестве герцогини будет признана и принята в самых верхах того общества, которое оттолкнуло ее мать, обрекло несчастную женщину на двадцатилетнее пребывание на островах Вест-Индии, куда ее отправил донельзя разгневанный отец.

Рейвен нехотя поднесла ко рту чашку. Но думать продолжала о том же — об обстоятельствах, сопутствовавших ее вступлению в брак.

Что ж, вполне возможно — она ничего не может сказать против этого, — что ее будущий супруг герцог Холфорд, который более чем в два раза старше ее, — вполне приличный и достойный во всех отношениях человек. Хотя вид у него довольно надменный — впрочем, причиной тому, быть может, больная шея. К тому же он дважды был женат на молодых девицах, и обе погибли при случайных обстоятельствах, подробностей которых Рейвен не знала. Но зато в качестве его супруги ей уже никогда не придется ощущать оторванность от жизни своего круга. И круг и место в нем будут ей обеспечены без всяких усилий с ее стороны. Хотя она никогда не думала об этом, если бы не мать…

Надо признать, ей повезло, что Холфорд изволил обратить на нее внимание, невзирая на некоторые сложности ее биографии.

Будучи подданной британской короны, она родилась в Вест-Индии, на берегу Карибского моря. Все годы, вплоть до прошлой весны, она жила там. В Англии оказалась только после смерти матери, и не по своей воле. Она была вынуждена подчиниться находящимся в Лондоне членам своего разделенного семейства — тяжелобольному деду-виконту и свирепой, как настоящий дракон, двоюродной бабке, которая взяла на себя труд обеспечить ей пребывание в столице и вывести в свет.

Именно во время своих выходов Рейвен поняла со всей отчетливостью, как важно для человека быть причастным к определенному кругу, даже если не питаешь к нему особых симпатий. Быть вне всякого круга гораздо хуже.

К ее удивлению и удовлетворению, первый же ее светский сезон завершился триумфом: появилось несчетное число поклонников. Она получала множество предложений руки и сердца, а также и менее пристойные. Отваживать всех кавалеров, не оскорбляя их при этом, ей помогали природный ум и такт. Впрочем, не всегда это удавалось, что и привело к истории, которую вам предстоит услышать.

Многое было для нее ново, интересно, даже приятно. Однако она не могла не понимать, что, родившись в семье, отягощенной скандальным прошлым — пускай иные и не знают об этом или успели позабыть, — она не может рассчитывать войти на равных в круг избранных, если не примет их правила игры.

Главным ее недостатком — так она считала — было отступление от общепринятых традиций. Ведь родилась она и воспитывалась на острове Монтсеррат в условиях почти полной свободы от всяческих условностей, в том числе и кастовых. Девочка-сорванец, она с ватагой таких же, как сама, мальчишек и девчонок по целым дням не вылезала из моря, играла в пиратов, бегала взапуски по горячему прибрежному песку. Даже имя у нее было необычным — она его получила за иссиня-черный словно вороново крыло цвет волос, а еще в память об одном из испанских предков своего подлинного отца[1].

Но сейчас, в Англии, ей следует забыть о своей привычке к полной свободе, умерить излишнюю резвость, стать более сдержанной, подчиняться правилам этикета, или как это тут называется.

Отдушиной для ее бьющей через край энергии стали утренние верховые прогулки в парке, когда она пускала коня бешеным галопом. Другим средством для выхода бушующей молодой силы сделались фантазии с непременным участием загорелого красавца похитителя-пирата. И хотя он был всего лишь иллюзией, оставляющей после себя ощущение жгучей неудовлетворенности и разочарования, она была уверена, что этот призрачный пират сумеет утолить ее душевный и телесный голод во много раз лучше, нежели вполне реальный муж-герцог…

Рейвен содрогнулась, внезапно ощутив прохладу зимнего утра. Решительно подавив в себе дурные предчувствия, она поднялась с постели, так и не притронувшись к еде. Сейчас бы самое время оседлать коня, но сегодня совсем иное утро — надо плестись к венцу. Боже мой!..

Она уже накинула халат, когда в дверь снова постучали. К ее удивлению, в комнату вплыла сама Кэтрин, леди Далримпл, ее двоюродная бабушка, а проще говоря, тетка. Импозантная особа — высокая, элегантная, с приятными чертами лица и красивыми белыми волосами, придававшими ей величественный вид.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросила Рейвен, потому что никогда еще за все время пребывания в Лондоне тетушка не являлась к ней в столь ранний час.

Леди Кэтрин изобразила на лице улыбку.

— Абсолютно ничего. Просто я принесла тебе свадебный подарок. — Она протянула небольшую коробку. — Это принадлежало твоей матери. Думаю, Элизабет не возражала бы, чтобы она оказалась у тебя.