— Заходи, сынок, умойся.

— Ого! — пробормотал потрясённый Борис. — Меня батя лет двадцать не называл сынком!

Лицо моего кудрявого друга ревниво передёрнулось, и он, прозванный друзьями Джуниором за то, что был младшим в адвокатском клане Устиновичей, быстро проскочил в не успевшую захлопнуться дверь. Я последовала за ним, с тоской понимая, что в театр мы сегодня уже не идём.

Так в нашей конторе появился водитель со своим автомобилем по имени Пол Банкин. Вообще-то, имя парня было Павел Алексеевич, но он предпочитал, чтобы его называли Полом, упирая на то, что фамилия Банкин хороша именно с этим вариантом имени. Тем же вечером выяснилось, что Полу негде жить. Устиновичу-старшему стоило немалых трудов всего лишь за один день пристроить нового сотрудника на съёмную квартиру. Чувствуя груз ответственности за спасённого, в ближайшем будущем Эд Георгиевич планировал помочь парню еще и с образованием, то есть посодействовать поступлению Банкина в юридическую академию, хотя оба его сына поступали в вуз самостоятельно.

Пол сразу же стал любимчиком владельца адвокатского бюро, чем настроил против себя весь остальной коллектив. Особенно невзлюбила его Кира Ивановна.

— По вине этого интригана я осталась без поклонника, — горевала женщина, имея в виду отставного майора, коему, как вы понимаете, в месте было отказано. — А как хорошо всё начиналось!

Кухня теперь всегда была оккупирована водителем, отправлять которого по делам было себе дороже. Москву он не знал, навигатора не имел, и несколько раз его заглохший автомобиль приходилось вызволять с таких далёких окраин столицы, что проще было держать Пола под присмотром в конторе. В принципе я понимала Киру Ивановну, которую удивлял странный выбор шефа. Но понимала и шефа, пожелавшего поиграть в благородство.

* * *

Звонок смартфона вывел меня из задумчивости. Кинув взгляд на дисплей, я увидела, что на связи мой хороший знакомый Илья Лисицын, работающий следователем в полицейском управлении. Когда-то он работал в нашей конторе адвокатом, поэтому все мы прекрасно знали Хитрого Лиса. И даже иногда привлекали его к сотрудничеству на взаимовыгодных условиях[1].

Нажав клавишу приёма, я оживлённо поздоровалась:

— Привет, Илюш!

— Здравствуй, Агата, — хмуро откликнулся следователь. — Как сама?

— Спасибо, всё отлично, — отозвалась я.

— У меня к тебе дело на тысячу долларов, — буркнул Илья. — Ты сейчас как, очень занята?

— Да не особенно, — с сомнением в голосе откликнулась я, стараясь не замечать недописанного запроса.

— Тогда подъезжай в управление, ты мне позарез нужна. У меня в кабинете сидит одна неугомонная дамочка глубоко пенсионного возраста и требует положенного ей по закону адвоката, ибо собирается подавать на меня в суд.

— И какова причина этого? — заинтересовалась я.

— Вполне себе банальная, — промямлил Лисицын. — Я отказываю в возбуждении дела о пропаже её сестры одна тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения.

— А почему ты отказываешь? — удивилась я. — Старушка действительно пропала?

— Пропасть-то она пропала, но не прошло ещё положенных по закону трёх суток с момента обнаружения отсутствия гражданки Мироевской Надежды Сергеевны по месту её регистрации, — раздражённо обронил Илья.

— Отправь сестру пропавшей в отделение полиции того района, где та проживала, — подсказала я.

— Так неугомонная дамочка оттуда ко мне и притопала, — сокрушённо вздохнул Хитрый Лис. — Из отделения её развернули, и бабка явилась в вышестоящую инстанцию. Теперь вот требует адвоката, хочет меня засудить. А у меня куча работы, совершенно нет времени заниматься тяжбами с ветеранами двух войн.

— Тогда просто заведи дело. Жалко тебе, что ли? — фыркнула я.

— Ага, ещё один висяк на себя брать? — взорвался следователь. — У меня и так девяносто три дела в производстве. А Мироевская эта, скорее всего, вообще не найдётся. Померла где-нибудь в переходе, а люди мимо проходят, думая, что бомжиха пьяная спит. Знаешь, сколько старушек по статистике за год пропадает неизвестно куда?

— Не знаю, — честно призналась я.

— Лучше тебе и не знать, — тяжело вздохнул собеседник. — Так что приезжай, Агата, поскорее, пока бабка себе какого-нибудь фанатичного правозащитника не спроворила.

— Отлично, сейчас буду, — проговорила я, поднимаясь с рабочего места.

И тут мой рассеянный взгляд скользнул по умоляющему лицу Маши Ветровой. Первая красавица нашей конторы держала в руках файл с наконец-то распечатанными бумагами и не сводила с меня льстивых глаз.

— Агатик, насколько я поняла, ты в управление едешь?

Голос ее был сахарно ласковым, и мне сделалось не по себе. Обычно-то Мария держится со мной холодно, даже заносчиво, а тут вдруг такая метаморфоза. К чему бы это?

— Да, к Лисицыну, — подтвердила я, сбитая с толку чересчур приветливым обращением, за которым, как я полагала, должна последовать некая просьба. Так оно и вышло.

— Прихвати документы для следователя Егорова, он в соседней комнате с Лисицыным сидит, — пропела Маша, вручая мне файл.

— Нет проблем, — покладисто откликнулась я.

И тут в наш разговор вмешалась Кира Ивановна.

— Ну уж нет! — резко сказала она, и её бас прогремел на весь офис, как трубный глас над Иерихоном. — Мария, отдай документы водителю, пусть тот отвезёт.

— Так ведь потеряет, — страдальчески сморщилась Ветрова. — А я полдня бумаги распечатывала.

— Не потеряет, — хмыкнула секретарша. — Он же водитель, лицо ответственное.

— Правильно, ответственное, — подхватил Борис, тоже недолюбливавший Банкина с момента, когда Эд Георгиевич назвал парня «сынком».

— Как вы не понимаете? — чуть не плакала Мария. — Я не могу доверить Полу важные бумаги!

— Не беспокойся, Машенька, за Банкиным Агата присмотрит, — веско сказала Кира Ивановна и выразительно посмотрела на меня.

В принципе я не возражала. Нужно присмотреть — значит присмотрю.

Получив задание, Пол, потягиваясь, вышел за мной следом на улицу и, зевая, проговорил:

— Бензинчику не отольёшь? А то я на работу опаздывал, на заправку не успел заскочить, а тут, будьте-нате, с заданием послали.

Я недоверчиво покосилась на ржавую «пятёрку» редкого в наши дни морковного цвета, которым в середине семидесятых Волжский автомобильный завод красил большую часть сходящей с конвейера продукции. Сейчас такой раритет стоил долларов сто, не больше, но я не сомневалась, что Пол с его умением втираться в доверие к людям выцыганил автомобиль у кого-нибудь бесплатно.