угли. Его невысокий лоб рассекали широкие шрамы, кожа на них имела розовый цвет. Совсем свежие. Нежные рубцы только затянувшихся ран будут ему вечным напоминанием о том, что с ним произошло. Исхудавший и сломленный, как и большинство других. Руки его нервно подрагивали. Этот ребёнок просыпался от ужасных кошмаров и будет просыпаться ещё очень долго. Нервная система не скоро восстановится. Он никогда не сможет стать хорошим воином.

С кислым привкусом сожаления Кьяллак подумал, как же недавно все это случилось. Поморщившись, он отвернулся, чтобы не видеть лица парнишки. Этот мужчина ощущал вину за все, что пережил его народ. Сердито тряхнув головой, он резкими, четкими движениями избавился от одежды и опустился в прохладную воду, смывая с себя напряжение. Хотя едва ли его могла смыть вода, разве что кровь врага. Но он был мёртв, а облегчения это не приносило.

— Вина побольше и несколько девок! Тех, что ещё способны хоть немного сдерживать свой ужас в моей постели. — приказал Кьяллак, и парнишка бросился исполнять пожелания своего господина. Некогда ему было в радость прислуживать катану, но не сейчас. Когда его хозяин был настолько зол. Излучая волны такого гнева, что даже этому смелому мальчишке становилось не по себе. Невозможно находиться рядом с такой силой ярости и раздражения.

Через несколько минут Кьяллак вышел из купальни абсолютно нагой и мокрый. Он даже не удосужился промокнуть тело простыней. Застыв статуей посреди комнаты, мужчина обнаружил в углу у стены трёх девиц. Все трое излучали самую ненавистную ему эмоцию — страх. Он ощущал его слишком ярко, остро. Отвратительный запах, вдыхая который хотелось сплюнуть вместе с вязкой горькой слюной. Раньше его шлюхи хотя бы испытывали желание угодить ему и смирение. А когда у него было хорошее настроение, даже удовольствие, пусть и мимолетное. Теперь же они источали лишь страх. И нежелание быть в непосредственной близости от него. Однако ему было остро необходимо сбросить напряжение и плевать на то, чего хотят они. Нужны эмоции, пусть и совершенно другие, те, которых он так сильно жаждал, но никогда не имел. Что ж, придется перебиться этим.

— Не надейтесь, что я вас отпущу. Вы давно должны быть в постели. Раздевайтесь! — гневно отдал приказ и направился к столу с вином.

Первый бокал он осушил залпом. И сразу же наполнил второй, наблюдая, как перепуганные, дрожащие девушки раздеваются, забираясь на его огромную постель. Да, не этого он хотел! Мужчина грезил о страсти, сжигающей изнутри. О жгучем, опьяняющем, лишающим рассудка желании. Вожделел неподдельной женской любви. Ласки, признания и подчинения. Но основа его сущности словно смеялась над ним. Такие эмоции были ему недоступны. Словно наваждение или несбыточные фантазии. Все, что он когда-либо впитывал в себя, никогда не являлось тем, чего вожделел. Такова природа всех азгар. Сильная и будто проклятая раса. Получая безграничную мощь, они лишались возможности познать нечто прекрасное. Хотел бы он родиться кем-то другим. Возможно.

— Хватит трястись! Я ни одну из вас никогда не обидел! — взревел он, швыряя бокал о стену.

Красные потеки от вина стремительно скатились на пол, образовывая кровавую лужицу. И в этот момент Кьяллак словно слетел с катушек. Впервые. Словно в каком-то бреду, он зверствовал над телами девушек. Непростительный поступок! Но ему было плевать. Они и так его боялись, а он не мог больше сдерживать себя, выплёскивая злобу через грубый секс.

После, когда истерзанные им шлюхи оставили его наедине с собой. Кьяллак до рассвета заливал пренебрежение к себе терпким вином. Ему не нравилось превращаться в зверя. Но, кажется, того требовала судьба и сложившаяся ситуация в целом. Разве можно удерживать власть, думая о чувствах, подданных и рабов. Все, что он им должен — это мирное небо над головой и ничего более. И дать это может лишь твёрдая, властная рука. На это он способен.

Несколькими месяцами позже, Кьяллак и его верный товарищ, снова стояли в глубинах чудом уцелевшего храма. Оба застыли в напряженных позах перед мерцающим маревом портала в другие миры. Каким-то немыслимым образом им удалось его открыть. Это давало надежду. Шанс на выживание. Кьяллак не собирался упускать такую возможность. Его не волновало, какой именно ценой они обретут новый дом. Он был полон сил и неоспоримой решимости. В его огненных глазах бушевало несокрушимое пламя. Он уже чуял запах своей победы. Не весь народ, стоявший позади него, поддерживал такое решение, но ему было достаточно собственной уверенности.

Чуть склонив голову вбок и не оборачиваясь, Кьяллак краем глаза последний раз оценил воинов. Чуть меньше сотни сильнейших составляли его армию. Не густо. Прискорбно подметил он. Вот только совершенно точно был уверен, что каждый из этих бойцов стоит десяти, а то и двадцати жителей Шанкара. Не будь его отец самонадеянным, тщеславным ублюдком, они бы сохранили свой мир. Дали бы достойный отпор, затушили поползновения врага ещё в зародыше. Только теперь думать об этом не имеет смысла. Перед ним другие цели, и он возьмёт все, что пожелает.

— Азгары! — громко выкрикнул он. Его голос эхом разлетелся по храму, отталкиваясь от каменных стен и с ревом вылетая наружу.

— У! У, У, У! — загомонили воины на входе в храм. Давая почувствовать готовность каждого, своему великому предводителю. Они синхронно отбивали глухую дробь кулаками о грудь, от чего их голоса вибрировали. Мелким детишкам собравшимся вокруг стало страшно. Казалось, что земля под ногами содрогнулась в такт их собственным сердцам. А в следующее мгновение все воины, один за другим стали исчезать в светящемся облаке в глубине храма. Не задумываясь, отправляясь вслед за своим катаном. Многие из них, скорее всего, уже не вернутся.

Прочий народ разместился в ожидании у храма, разбив временный лагерь. Те, кто был способен драться, остались на страже у выхода. Женщины молились, тихо роняя слёзы, пряча детей в шатрах. И каждый лелеял надежду на лучшее.

Глава 1. Шанкар

— У меня не остаются на ночь, Фавис. — сонно пробормотала я, толкая парня голой ступней в ребро.

— Я думал, у нас нечто большее, чем просто «на ночь», крошка Алира. — ответил он мне. Перехватив мою ногу под колено и потянув на себя. Наглая, наивная морда!

— Только давай без этих нежностей, дружочек. Я люблю высыпаться. Мы оба получили, что хотели. Проваливай! — взбрыкнула, разворачиваясь спиной, отталкивая нахальные руки со своей задницы. А ручищи у этого парня были, что надо, огромные и горячие.

— Считаю, что нужно ещё разок закрепить наш потрясающий союз, шёлковая моя. — прохрипел он мне