а Сорокин задыхается уже после двух километров неторопливой ходьбы. Чудеса да и только.

Учитывая, что поездки в заповедник кураторами воспринимается, как активный отдых, при встрече с нами эти ребята расцветают, как козлобородник в пять часов утра. Однако сегодня их лица почему-то были хмурыми, а взгляды озабоченными, один в один, как у Алены.

— Что случилось? — вместо приветствия спросила я у них.

Сорокин коротко вздохнул. Ядвига Марковна на мгновение скривила губы и мотнула головой в сторону приоткрытой двери. В тот же миг дверь скрипнула снова, и на пороге появился светловолосый незнакомый мужчина лет тридцати. Он был высокий, широкоплечий, с копной буйных золотых кудрей и большими серыми глазами, делавшими его удивительно похожим на поэта Сергея Есенина. Как и остальные члены комиссии, он был одет в крепкую куртку и теплые походные штаны.

— Добрый день, — громко сказал мужчина, широко улыбнувшись.

Мы с Глебом Ивановичем обалдело смотрели на него круглыми глазами. Незнакомец совершенно точно не был ни волшебником, ни оборотнем, ни даже троллем. Он был самым обычным человеком. В связи с этим у меня закономерный вопрос: как, черт возьми, он здесь оказался?!

— Коллеги, прошу любить и жаловать — Иван Андреевич Царев, — выдавив из себя дружелюбный оскал, провозгласила Ядвига Марковна. — Иван Андреевич является третьим заместителем директора Департамента госполитики в сфере особо охраняемых природных территорий. Он будет инспектировать ваши владения вместе с нами.

Я растерянно моргнула. Инспектировать волшебный заповедник?.. А что, обычных людей теперь допускают к магическим объектам? Или этот Царев настолько крут и важен, что его посвятили в тайну существования чародеев?

Если не ошибаюсь (а я не ошибаюсь!) о том, что рядом с обычным человеческим миром живет мир волшебный, знают далеко не все. Так как наши пути неизбежно пересекаются, при каждом столичном министерстве давным-давно были организованы особые отделы, ведающие делами магического сообщества. Все эти отделы следят за колдовским правопорядком автономно и главам людских департаментов отчитываются о своей работе хорошо если раз в год. Насколько я знаю, у них выстроена четкая схема взаимоотношений, которая всех устраивает — хоть и сотрудничают, однако в дела друг друга не вмешиваются.

Между тем, даже такое регламентированное общение для чародеев отнюдь не безопасно — всегда есть вероятность, что коллеги-чиновники случайно (или не случайно) раскроют кому-нибудь тайну магического мира. Чтобы исключить эту вероятность, каждый из них приносит Клятву молчания, скрепляемую собственной кровью. После такого ритуала поклявшийся может говорить о волшебниках — реальных, не сказочных — только с самими волшебниками или с другими людьми, посвященными в наш секрет.

Мера эта не слишком приятная, но необходимая. При этом что-то мне подсказывало: Иван Царев никаких клятв не приносил и вообще не в курсе, что все находящиеся перед ним люди являются чародеями. Возможно, дело было в его спокойном оценивающем взгляде и плавных размеренных движениях. Встретившись с колдунами, посвященный человек ведет себя скованно и тревожно. Или же, наоборот, лучится детским восторгом. Этот же, хоть и улыбался, был невозмутим, как горный склон, и чувствовал себя в нашей компании вполне уверенно.

В связи с этим, встает все тот же закономерный вопрос: как получилось, что этот третий заместитель пятнадцатого министра приехал в наши заповедные края?

Ядвига Марковна, между тем, продолжала церемонию знакомства.

— Иван Андреевич, позвольте представить вам сотрудников заповедника. С Аленой Игнатьевной Козловой вы уже знакомы и знаете, что она отвечает за благополучие здешней акватории. А это Глеб Иванович Дубравин — заслуженный ботаник страны, селекционер, крупный эксперт по деревьям и кустарникам редких пород.

Царев протянул лешему руку. Тот поднялся из-за стола и крепко ее пожал.

— Приятно познакомиться, — сказал Иван, глядя на лесного великана снизу вверх.

— Взаимно, — ответил Глеб Иванович. — Добро пожаловать.

Ядвига Марковна повернулась ко мне.

— А эта чудесная барышня — Василиса Матвеевна Берендеева, — сказала она. — Старший научный сотрудник заповедника, зоолог, уникальный специалист по работе с исчезающими видами животных. Не поверите, Иван Андреевич, звери ее обожают. Да-да. Я сама видела, как к ней ластилась огромная страшная змея, а редчайшие золотые фазаны преспокойно садились к Василисе Матвеевне на колени.

— Очевидно, Василиса Матвеевна — добрая заботливая девушка, — серьезно сказал Царев. — К злому человеку звери в руки никогда не пойдут. Рад знакомству, Василиса.

— И я рада, Иван Андреевич, — кивнула в ответ.

Глеб Иванович негромко кашлянул.

— Что ж, гости дорогие, не желаете ли отведать травяного чайку с медом? — предложил он. — Вы к нам полдня добирались, — леший выразительно посмотрел на Сорокина с Барской. — Устали, небось, с дороги-то.

— Устали, — печально вздохнул молчавший все это время Макар Евгеньевич. — А потому ни от чая, ни от меда отказываться не будем.

— А я бы перед чаепитием немного прогулялся, — вдруг заявил Царев. — Коллеги мне рассказывали, что вы, Глеб Иванович, неподалеку от своей избушки аллею редких дубов посадили. Вроде бы у вас там и монгольские дубки имеются, и зубчатые, и даже каштанолистные.

— Что есть, то есть, — согласился леший. — Желаете на них взглянуть?

— Если вы не возражаете. Очень уж любопытно. Я, знаете ли, по дубам собираюсь диссертацию писать.

— Ну, раз диссертацию… — пожал плечами Дубравин. — Василиса, Аленушка, вы ж знаете, где у меня чай с медом хранятся? Поухаживайте за гостями. А мы с Иваном Андреечем мигом — до дубков сбегаем и назад, одна нога здесь, другая там.

Когда леший с чиновником вышли из избушки на улицу, я снова уселась на стул, повернулась к гостям и, стараясь скрыть раздражение, поинтересовалась:

— Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Сорокин и Барская переглянулись.

— Происходит бюрократический произвол, Василиса, — ответил мне Макар Евгеньевич. — В самом его махровом виде.

Ядвига грустно кивнула.

Мне же захотелось сказать, что бюрократический произвол начался с тех пор, как был отменен регламентирован график проверок, и ревизоры стали вмешиваться в наши дела, когда им вздумается. Однако сдержалась и просто вопросительно приподняла бровь.

— Вы наверняка заметили, что Иван Царев — обычный человек, — начал объяснять Сорокин. — Магии в нем нет ни на грош…

— Это трудно не заметить, — подала голос Алена. — Когда вы трое вышли сегодня из поезда, я попросту обалдела.

— Из поезда? — изумилась я. — Вы приехали на поезде?!

— Двое суток тряслись в купе, как горошины в консервной банке, — мрачно подтвердила Барская. — Поверь, Алена, когда мы узнали, что этот белобрысый отправится в заповедник вместе с нами, обалдели не меньше тебя. Думаешь, почему мы прибыли так поздно? Потому что, вместо того, чтобы добраться до вас нормальным телепортом, кинулись покупать железнодорожные билеты, а потом наслаждались прелестями междугороднего транспорта — чтобы нашему новому другу было