— И автор дневников, — добавил Майкл.

Одна из девиц, смотревшая на него, как на сладкий пирог, стиснула ладони и проникновенно произнесла:

— Никогда не была знакома с мужчиной, который ведет дневник.

— И со сколькими мужчинами вы были знакомы? — раздраженно осведомился Майкл.

Не хватало еще, чтобы его стали восхвалять за такое обыденное занятие, как ведение дневника.

Мэри сверкнула на него свирепым взглядом, словно опять собиралась столкнуть в пруд.

— Если ты будешь продолжать вести себя подобным образом, тебя никто никуда не пригласит, — прошипела она.

— Ерунда. Они слишком глупы, чтобы во всем разобраться, — заверил он ее sottovoce[2].

И в доказательство его слов еще одна девица — на этот раз с русыми волосами и выступающим подбородком — дерзко заявила:

— Мистер Херст, осмелюсь предположить, что наши вечера кажутся вам незначительными и навевают скуку.

— Да, это так.

Юная мисс не поняла, что он находит вечера скучными именно из-за таких разговоров, и торжествующе оглядела подруг.

— Я так и знала! Бал — это слишком обыденно! Ведь он боролся с крокодилами и…

— Подождите! — нахмурился Майкл. — Вы сказали «боролся с крокодилами»?

— Да… — Увидев его недоумение, девушка уточнила: — Вы написали об этом в «Морнинг пост» как раз в прошлом месяце.

Мэри поспешно убрала руку с руки брата.

— Прошу прощения, — сказал Майкл глупышке инженю и повернулся к сестре, которая попыталась протиснуться сквозь толпу гостей, но ей это не удалось, поскольку все обступили Майкла, желая услышать, что он скажет.

Он ухватил Мэри за локоть.

— Здесь нет люка, куда ты могла бы улизнуть, да?

Мэри покраснела и наигранно улыбнулась:

— Простите, но моему бедняжке брату необходимо немного подкрепиться.

С этими словами она развернулась под руку с «бедняжкой» и, опустив голову, стала пробираться сквозь толпу. Майкл не сопротивлялся — он был рад избавиться от назойливых сорок в кружевах.

Они подошли к столу с угощениями. Мэри быстро схватила два бокала с вином и тарелочку с крошечным кусочком черствого кекса. Оглядевшись, она устремилась к укромному алькову. Лишь очутившись в безопасности, она облегченно вздохнула и опустилась на диванчик, где обычно отдыхали уставшие танцоры.

— Крокодил? Что еще за крокодил? — спросил Майкл.

— Тише! — Мэри протянула ему бокала. — Дай мне отдышаться, прежде чем учинять допрос.

Майкл понюхал содержимое бокала, затем осторожно сделал глоток и закашлялся.

— Черт! Это что за гадость?

— Оршад. Ты его пробовал в молодости, когда нам с мамой удавалось вытащить тебя на танцевальный вечер.

— Отвратительный вкус.

Майкл вылил содержимое бокала в стоящий рядом цветок, затем извлек из кармана маленькую серебряную фляжку.

— Шотландское виски? — спросила Мэри.

— Да. Причем отменное. Мне его прислал наш любимый зять Хью. — Майкл налил себе из фляжки. — Я выразил восторг по поводу богатого выбора виски у Маклейна, когда навещал Хью и Триону несколько лет назад, и он прислал мне целый ящик. Я почти его прикончил, так что надо бы снова их посетить.

— Вероятно, это мне надо их посетить. — Мэри выразительно смотрела на бокал Майкла. — Триона тоскует оттого, что не приедет в Лондон.

— Я удивился, что она еще не в городе.

— Бабушка не велела ей приезжать.

— А какое ей дело до того, куда Триона собирается ехать?

— Триона надеется, что у нее будет ребенок, а бабушка особенно настаивала, чтобы она осталась дома как раз сейчас и…

— Подожди. Триона слушается советов бабушки?

— Наша бабушка — целительница. Известная целительница.

— Известная где? В деревне среди необразованных дураков?

— Она помогла очень многим людям.

— Просто многие люди думают, что она им помогла.

— Разве это не одно и то же?

— Нет. Бабушкины наклонности к экзальтации пригодились бы на сцене, но не в занятиях целительством. Если Триона и Хью хотят ребенка, им лучше приехать в Лондон и обратиться к врачу.

— Триона уже побывала у всех врачей в Лондоне и Эдинбурге. Они с Хью даже ездили в Италию к… Ну, я уже писала тебе об этом. Ты что, не читал моих писем?

— Конечно, читал.

— Тогда скажи, что я писала о попытках Трионы и Хью завести ребенка?

Майкл вертел в руке бокал.

— Ты ведь не прочитал ни одного из моих писем, да?

— Я прочитал их все, но я просто не читал их… внимательно.

— Майкл! — Мэри возмущенно топнула ногой, отчего у нее разлетелись юбки. — Ты… Я поверить не могу!

— Я не в состоянии читать каждое слово в каждом полученном письме! У меня пять братьев и сестер. И еще отец, который дня не может прожить, чтобы не одарить меня каким-нибудь поучительным посланием. И мама, которая донимает меня вопросами, на ком я собираюсь жениться, хотя у меня и в мыслях этого нет. Я еще не упомянул бабулю — ее каракули разобрать труднее, чем иероглифы, высеченные на камне. И…

— Хватит жаловаться. Тебе нравится получать от нас письма, и мы это знаем.

Она права. Хотя Майкл и не читал внимательно письма от членов семьи, получать их он любил. Он очень много путешествовал, а письма — это связь с домом, родные корни.

По правде говоря, он многим был обязан своим родным. Если бы не они, он до сих пор находился бы в плену у султана. Майкл пожал плечами и улыбнулся Мэри:

— Ты права. Бывали дни, когда ваши письма служили мне единственным утешением.

А Мэри гипнотизировала его фляжку.

— Твоя благодарность простирается достаточно далеко, чтобы угостить меня глоточком виски?

Майкл протянул ей фляжку и заметил, что она, не стесняясь, плеснула в свой бокал изрядную порцию.

— Вот такой я знаю и люблю свою сестру, — ласково глядя на Мэри, произнес он, пряча фляжку в карман.

Она сделала глоток и блаженно вздохнула:

— Чудесно. Но это не относится к тебе. Прочитай ты мои письма, то знал бы, что Триона согласилась пить бабушкины снадобья в течение года, а если после этого ребенка не появится, то она откажется от подобной затеи.

Майкл закусил губу.

— Снадобья… Но магии не существует.

— Тогда почему ты так настойчиво хочешь отыскать амулет Херстов? Ты же читал о том, что он обладает магическим свойством.