Катя поднялась и направилась в актовый зал. Уж лучше страдания Паши Маслова слушать, чем давать объяснения безнадежному Аркаше.

* * *

Концерт провалился с треском. С тем самым треском, с которым грохотали настолько же мощные, насколько и убогие колонки. Гитары, можно сказать, самодельные, собранные из остатков былой роскоши, усилители слабые, синтезатор настолько древний, что на нем, наверное, играл последний из питекантропов. Ударная установка – единственное светлое пятно в ансамбле, но Вася Пушнов играл на ней так же плохо, как Паша пел. Вокал у него неважный, он сам это знал, но лучше так, чем никак.

– Меня не кантовать, при пожаре выносить первым.

Паша лег на скамью старой, сто лет не крашенной парты, хотел забросить руки за голову, но не смог – мешала спинка. Можно было протолкнуть руку за спиной, но резкие движения опасны для жизни. Старых парт в школьном тире много, раньше они вместе с им подобным хламом занимали чуть ли не всю свободную площадь, а сейчас всего две трети. Но чтобы расчистить жизненное пространство, им с пацанами пришлось ставить парты в три яруса. И если это рухнет…

– Не кантовать! – Вася отстучал ритм, сделал проход.

Вышло не очень, но ему-то этого не объяснить. Он считал себя если не богом, то как минимум его заместителем по барабанной части.

Инструменты и аппаратуру они уже занесли, но не подключили. Настроение у всех мрачное. Думали, что школа на уши от восторга встанет, а вышел пшик. Все началось с Катьки Капитоновой, сначала ушла она, за ней потянулись другие. Ольга Матвеевна не нашла ничего лучше, чем закончить концерт досрочно. Мало того, сегодня вечером дискотека, но группа «Первый взгляд» там играть не будет. А должна была.

– А я говорил, что с таким хламом нам даже на похоронах играть не доверят, – сказал Яша Батурский.

– Даже на своих собственных? – буркнул Паша.

Засмеялся только Рома Кошкалапов. Маленький, худенький, неказистый, он не мог служить украшением группы, хотя на синтезаторе лабал достойно.

– Ну, помирать нам еще рано, – вздохнул Вася.

И отстучал дробь, запедалив напоследок «хай-хэт».

– Инструменты новые нужны, – Яша взял свою гитару за гриф, размахнулся, как будто для того, чтобы разбить ее о стену.

Паша хмуро глянул на него. Гитара могла развалиться и без этого, достаточно просто резкого движения.

– Ой, как у вас тут здорово! – колокольчиком прозвенел девичий голосок.

Паша осторожно поднялся, чтобы не перевернуть на себя парту. Кого там еще принесло?

К ним через узкий проход в завалах шла Ирка Сорокина из параллельного класса. Вроде бы и симпатичная бабеха, но чересчур уж накрашенная, и прическа у нее бомбовская, в смысле «Взрыв на макаронной фабрике». Типа, стиль такой. В теле она, грудь, бедра – в ассортименте, ноги мощные, длинные. Неплохо было бы ее на парту завалить… Но уж лучше с ее подружкой. Катька не в пример стройная, и «станок» у нее что надо. А еще Катьку хорошо было бы наказать. На той же парте, чтоб аж дым коромыслом! Это ведь из-за Катьки все. Она первая с концерта ушла, подав дурной пример остальным.

– Кто дверь не закрыл? – недовольно буркнул Паша.

– Зачем дверь закрывать? – с натуральным возмущением в голосе спросила Ирка. – От поклонниц прятаться?

– Давай отсюда! – Вася вытянул руку и палочками показал ей на дверь.

– Да нужен ты мне! – фыркнула Ирка. – Я от Паши фанатею, а не от тебя! Паш, а можно мне автограф?

Она влюбленно смотрела на Пашу. И ведь не издевалась, а реально хотела броситься ему на шею. И не только.

– На чем? – хмыкнул он.

У Ирки не было ничего такого, на чем можно было расписаться. А у них не было диска со своими песнями, на обложке которого «звезды» обычно ставят свои закорючки. И не будет.

– Как на чем? – опешила Ирка.

Вид у нее был такой, что, казалось, она вот-вот зальется краской. Но не покраснела. Да, она совсем не прочь, если бы он расписался на ее голых полузадиях. Но в интимной обстановке. При свечах…

– Ты не такая? – усмехнулся он.

– Я не такая, – совершенно серьезно сказала она.

– А зачем тогда пришла?

– Я же сказала…

Паше уже семнадцать, в прошлом году он познал вкус первой женщины, с тех пор народная тропа к нему не зарастает. Ирка далеко не первая, кто напрашивается на огонек с его свечи. Но лучше бы она просто в любви призналась, чем фанаткой тут прикидывалась.

– Ну и что тебе нравится в нашем творчестве? – спросил Паша.

– Да, между прочим, – кивнул Яша.

Левую руку он прижал к животу, локтем правой оперся о запястье и приложил пальцы к подбородку. И в этой глубокомысленной позе чуть ли не вплотную приблизился к Ирке сзади.

– Все нравится! – кинула она, не обращая на него внимания.

– Всё или все? – усмехнулся Паша.

Яша пристроился к Ирке сзади, задвигал бедрами, не касаясь ее.

– Все нравится. И ты нравишься.

– Яша тебе что-то сказать хочет, – хмыкнул Паша.

– Да?

Ирка резко повернулась к Яше и толкнула его рукой в грудь. Движение мощное, толчок сильный – пацан не устоял на ногах и плюхнулся на мягкое место.

– Придурок! – гаркнула на него Ирка.

Яша порывисто вскочил, даже замахнулся, но ударить ее не смог. Все-таки баба. Да и сам виноват.

– Я тут вам помочь хотела!

– Что-то я не понял, ты меня любишь или всех? – удивленно и с наигранной ревностью спросил Паша.

– Я могла бы с отцом поговорить.

– Ну, Паша, ты влетел! – засмеялся Вася. – Тебя с родителями будут знакомить!

– На всех фанатках не женишься, – качнул головой Рома.

– А если фанатка одна-единственная? – хмыкнул Яша.

– У тебя и одной нет! – едко глянула на него Ирка. – А у Паши их уже много!.. А будет еще больше!.. Если аппаратуру заменить.

– Да! И эту бандуру! – Вася раскидал удары по всем барабанам и тарелкам.

Вышло громко, но бестолково.

– Вместе с прокладкой, – кивнула Ирка.

– С какой прокладкой? – не понял Пушнов.

– Между стулом и барабанами! – сказала она.

Паша хохотнул так, что шатнулась стоящая над ним парта. Он почувствовал это и на всякий случай поднялся – от греха подальше. А Васю действительно не мешало бы заменить.

– Ну, с прокладкой мы разберемся… – Паша вплотную подошел к Ирке. – А как нам нашу лабуду обновить?

– Отец у меня замдиректора комбината.

– Бумажного?

– А какого еще?