я хочу, чтобы она позавтракала вместе со мной, ― расстроено сказала малышка.

— Обязательно, детка, ― улыбнулась я, ― я купила твои любимые хлопья.

— Yummy Mummy1! ― радостно вскрикнула Адель, и лишь после этого охотно слезла с моих рук.

— Мэнди, разбери пакеты, хорошо? А я пока приму душ.

— Конечно, ― кивнула та, а затем усмехнулась и удивленно приподняла брови, замечая, какое количество продуктов ей нужно разобрать. ― У нас праздник?

— Клиенты попались щедрые. Я и тебе кое―что прикупила, покопайся.

— О, серьезно! ― послышался счастливый возглас Мэнди. ― Ты лучшая на свете сестра!

— Знаю, ― крикнула в ответ, невольно улыбнувшись тому, какой забавной может быть Мэнди, когда дело касается арахисовой пасты.

Да, ей девятнадцать, и да, она уже встречается с парнем, ― который, кстати говоря, не внушает мне совершенно никакого доверия, ― но за это лакомство моя сестра могла продать душу. И почему―то мне казалось, что это не изменится ни через десять, ни через двадцать, ни даже через сорок лет.

Для меня сестры были всем на свете. На их долю выпало много испытаний, поэтому воспоминания о прошлом были болезненными для каждой из них.

А особенно для Адель.

Ей было всего шесть и, казалось, она уже давно забыла все то, что вынесла и стерпела, ведь прошло больше двух лет, но каждый раз смотря в её глубокие голубые глаза, я видела в них страх. Тот самый страх, с которым боролась изо дня в день и из месяца в месяц, пытаясь доказать малышке, что теперь она в безопасности. И что больше никто не посмеет причинить ей боль.

Но не всегда так легко забыть то, что с нами было. Ведь иногда это оставляет нестираемые шрамы.

Я стояла под струйками прохладного душа, позволяя им стекать по уставшему телу и забирать ненужные мысли, которые ежедневно причиняли столько боли. Я увезла своих сестер, вытащила их из ада, и пускай не сразу, но девочки научились жить иначе… так почему же я до сих пор чувствую, как сердце разрывается от невыносимых мучений? Что не дает мне покоя? Что заставляет так страдать?

Каждый день я спрашивала себя об этом, снова и снова задавая себе одни и те же вопросы. Но ни тогда, ни сейчас не находила на них ответа. И с каждый днем мне все больше казалось, что никогда и не найду.

Надев белую майку и простые потертые джинсы, я вышла из ванной и, натянув радостную улыбку, взъерошила мокрые волосы.

— Вкусно? ― спросила Адель, которая радостно уплетала свои любимые хлопья.

— Да, ― кивнула та, ― ты не сердишься, что я начала завтракать без тебя? Я очень голодная.

— Нет, родная, ― ласково сказала, погладив её по светлым кудряшкам, ― я даже рада этому.

Опустилась на стул рядом и потянулась к коробке с хлопьями.

— Ээ, нет, ― вдруг услышала я, а затем увидела, как Мэнди отодвигает от меня лакомство, ― это для малышки Ади. А тебе мы дадим кое―что посерьезнее. На одних хлопьях с твоей работой далеко не уедешь, ― с укором заявила моя сестра, а затем поставила передо мной тарелку ароматных горячих вафель с ягодами и сиропом.

— О, Боже, скажи, что мне это не снится, ― взмолилась, торопливо хватая вилку со стола. Когда я отправила в рот первый кусочек, то ощутила, как он блаженно растаял на языке, оставляя после себя невероятное послевкусие, поэтому не сдержала удовлетворительного стона. ― За твои кулинарные способности можно убить.

— Знаю, ― довольно усмехнулась Мэнди, ― поэтому оставим это нашим маленьким секретом.

— Секреты не хранятся слишком долго, ― улыбнулась я, отрезая себе большой кусок, ― и рано или поздно о них становится известно всем.

— Тайлер говорит так же, ― эти слова заставили меня помедлить. И, конечно же, моя проницательная сестра не смогла этого не заметить. ― Хотя бы попробовала бы пообщаться с ним, ― на удивление спокойно сказала Мэнди. ― То, что у него есть наколки, и он играет в рок―группе, совсем не означает, что ему нельзя верить.

— Он сидел в тюрьме, ― заметила я, не поднимая глаз.

— За угон машины в пятнадцать! С кем не бывает?

— С нормальными парнями не бывает.

— Ты не справедлива к нему, не даешь и шанса.

— Я не хочу, чтобы он сбил тебя с пути, ― призналась я, ― ты знаешь, как трудно нам было встать на ноги…

— Тайлер хороший парень! ― заступилась Мэнди. ― Как ты можешь судить о его качествах, если видела его лишь раз!

— Мэнди, ― строже сказала я, на этот раз, поднимая свои глаза вверх. ― Я не буду менять своего мнения о Тайлере. Особенно потому, что ты думаешь иначе, ― я по―особенному выделила слово «ты». ― И пока я не превратилась в злобную старшую сестру, у которой на праве опеки есть полное право запретить тебе встречаться с бывшим зэком, думаю, что этот разговор можно считать оконченным.

— Хорошо, ― тихо сказала она, вытирая руки о полотенце и опуская голову вниз, ― я поняла тебя. Ади, когда позавтракаешь, я сама отвезу тебя в садик, ― обратилась она к малышке. ― Мне по пути, а Эбигейл сможет заняться своими делами.

— Ладно, ― послышался тоненький неуверенный голосок, после которого Мэнди кивнула и направилась в сторону комнаты. ― Ты не должна расстраиваться, ― так же тихо сказала она, заставив меня поднять на неё глаза.

— Я не люблю быть такой, ― прошептала, чувствуя, как внутри у все сжимается, ― строгой, требовательной, холодной, злой…

— Но тебе приходится, ― неожиданно прошептала девочка.

— Да, милая, ― сжала её маленькие пальчики в своих, ― мне приходится, даже если совсем не хочется.

— Я понимаю.

Я слабо улыбнулась, а затем погладила малышку по её золотистым, слегка вьющимся волосам.

— Ешь хлопья, хорошо? Завтрак ― это самая важная часть пищи, помнишь? ― Адель кивнула, а затем задорно подняла свою ладонь вверх.

— Только если ты обещаешь, что больше не будешь грустить.

— Обещаю, ― серьезно сказала, тоже поднимая свою ладонь, и Ади хлопнула по ней своей маленькой ручкой.

— Договорились! ― радостно воскликнула малышка, после чего быстро взяла ложку и начала с большим аппетитом поглощать хрустящих монстриков, не забывая периодически обливаться молоком.

Я улыбнулась, медленно опуская свою руку вниз и не сводя своего взгляда с Адель. Для меня не было ничего важнее, чем видеть своих девочек такими беззаботными, веселыми и жизнерадостными. За каждую их улыбку я готова была отдать все, что имела, хоть и знала, что этого все равно будет