— С трудом, — поморщился Петр, и передернулся, скривившись. — Бр-р, как мы плохо выглядим, особенно… ты. Кстати, за каким лядом тебе понадобилось тревожить мой чуткий сон, столь трепетный и нежный? Между прочим, в такую рань даже выхухоль с нахухолью не размножаются! И когда ты…

— Какую рань?! — перебил Улан, по опыту зная, что его друг, родившийся и проведший в Одессе первые годы своей жизни, да и позже регулярно приезжавший туда на летние каникулы, может часами рассыпать бисер своих бесчисленных перлов. А потому, если требуется получить ответ на вопрос, то единственный выход — Петра безжалостно прервать. — Уже десять утра, так что полчаса на сборы и по коням. Или мы сегодня к дядьке на кордон не пойдем?

— Ты что?! — возмутился Сангре. — Обязательно пойдем, иначе мне в пять отведенных на тебя суток не уложиться. Только, — он замялся. — Знаешь, похмелье — весьма гадкая болезнь, но имеет одну славную особенность: приятное лечение.

Улан осуждающе крякнул и укоризненно уставился на друга.

— Между прочим, алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве, — торопливо сообщил Петр. — Или ты не веришь, что душа твоего друга жаждет некой микстуры?! Тогда… — Он стал озираться по сторонам, словно ища что-то. Угадав цель его поисков, Улан достал из ящичка аккуратно упакованную в пластмассовый футляр карточную колоду. Увидев ее, Сангре просиял.

— Сохранил… — умиленно расплылся он в широченной улыбке. — А я уж боялся, что… Хотя да, ты человек обязательный. — Он торопливо извлек колоду из футляра и, потасовав, протянул ее другу. — Давай, тащи.

Улан улыбнулся, довольно констатируя в душе, что ни на характер, ни на привычки недавнее пребывание его друга в Нижнетагильской спецколонии, где отбывали свой срок работники правоохранительных органов, совершенно не повлияло.

Угодил туда бывший капитан полиции Петр Сангре за то, что оказался не в меру активен и начал слишком глубоко копать. Точнее, копал он вместе со своим закадычным другом капитаном Уланом Булановым, да и подставить их хотели обоих, но, по счастливой случайности, тому удалось выскользнуть из приготовленной ловушки, после чего он принялся спешно выручать из беды друга. Сразу вытащить не вышло, но благодаря стараниям Буланова новоявленный оборотень в погонах получил вместо пяти-шести лет всего один год, да и то с зачетом четырех месяцев, проведенных в СИЗО.

Сам же Улан, едва закончился суд, уволился из органов и написал другу, что ныне, подобно принцу Гаутаме, лежа под сенью дерева Бодхи, то бишь древа мудрости, лечит душевное здоровье у своего дяди в Тверском заповеднике. Если у Петра появится желание его навестить, а заодно понежиться под аналогичным соседним деревом, ибо таковых в заповеднике предостаточно, он ждет его по адресу… Словом, первым делом Сангре после отбытия срока, прикатил к Улану и вчера как раз и состоялась их встреча.

— Ну так чего, давай тащи, — поторопил Петр. — Хоть узнаем, что день грядущий нам готовит. Сам же знаешь, подарок бабы Фаи никогда не лжет.

Вообще-то Сангре, еще в детстве обученный своей бабушкой, традиционными гаданиями занимался редко, считая это женским делом. В основном он ограничивался тем, что вытаскивал из колоды карту или две, от силы три, и озвучивал, что они означают. Не то, чтобы он всерьез верил в подобного рода предсказания. Скорее, это придавало ему толику дополнительной уверенности перед очередной затеей, поскольку он всякий раз исхитрялся трактовать результат в благоприятную для себя сторону.

Совпадало предсказанное с будущим не всегда. Но после того как баба Фая, всегда утверждавшая, что у Петра особый дар, загадочно улыбаясь, подарила ему на двадцатипятилетие новую колоду в пластмассовом футляре, Сангре заметил, что выпадаемый «прогноз» и впрямь всегда сбывается. А припомнив, что при вручении ему было велено обращаться с колодой крайне бережно и упаси бог не потерять, Петр понял, что бабуля сотворила с ними нечто эдакое из богатого арсенала странных штучек, коими «баловалась». И хотя внучок не верил ни в бога ни в черта, но касаемо бабы Фаи был вынужден, пусть и с неохотой, признать, что та и впрямь может нечто эдакое. Да, наука это отрицает, но факты — вещь упрямая, а тут они налицо.

Взять те же карты. Они были настолько правдивы в предсказании грядущего, что даже друг Улан, вообще не веривший в такое, по прошествии времени стал уважительно относиться к их прогнозам. Вот и сейчас он, извлекая из середины колоды первую карту, весьма серьезно спросил:

— И что нам на сей раз уготовила судьба?

— Приятную поездку или отпуск в очаровательном месте, — прокомментировал Петр, держа в руках восьмерку бубен. — Ну-ка, тяни вторую.

Следующей картой оказался бубновый король. Сангре нахмурился.

— А теперь третью, а то я что-то не совсем понял.

Улан пожал плечами, достав червонную семерку. Увидев ее, Петр повеселел и поучительно заметил:

— Я всегда говорил, что в гадании имеется какая-то мистика. Смотри, как точно: веселье, забвение прошлого и глобальная перемена жизни. А какое может быть веселье, если мы покинем сей гостеприимный дом не накатив ни грамма?

— Но не до полного забвенья, — предупредил Улан, напомнив: — Нас вечером застолье на кордоне ждет, не забывай.

Сангре торопливо закивал, давая понять, что он сегодня послушен, как никто…

…Вышли они ближе к полудню. Стоя на опушке леса, Петр, оглянувшись на небольшой, но чертовски уютный домик, в котором они накануне веселились чуть ли не до рассвета, и одобрительно кивнул:

— А молодец твой дядька, классно устроился. Выглядит, как средневековый теремок. Да и внутри так уютно, что не передать словами. Даже полы скрипят как-то… убаюкивающе. Хотя мне вчера ночью и брачный рев самца гамадрила колыбельной показался бы.

— Вот сам ему об этом и скажешь, — хмыкнул Буланов и поторопил друга. — Топай, топай, а то на ужин опоздаем, а он обещал таким мяском угостить, пальчики оближешь.

— Мяско — это хорошо, — одобрил Сангре. — Тогда вперед, — и он, поправив лямку внушительного рюкзака, бодро зашагал дальше, не преминув на ходу поинтересоваться: — Слушай, а что за дрянь ты сюда напихал в таком количестве?

— Пачек пять соли, — пожал плечами Улан, тащивший столь же объемный рюкзак, — килограмма три сахара, хлеба пять буханок, супы пакетные, чай, кофе, ну и по мелочи: приправы разные к шашлычку, перец и прочее, включая патроны. Это ж мы с тобой туда на три дня идем, а дядька сидит на кордоне почти безвылазно до самых заморозков, вот я время от времени его и снабжаю всем необходимым.

— А оружием на кой ляд с ног до головы увешались? — кивнул Петр на нож, висевший на поясе друга. — И карабин вон на плечо закинул, да и мне агромадный кинжал зачем-то всучил.

— Карабин для тебя.

— Для меня? — удивился Сангре.

— Ну не с пустыми же руками на охоту идти, — усмехнулся Буланов. — Меня-то ружье на кордоне ждет, у дядьки их два, а тебе этот СКС[1] . Его дядьке командир одной из частей подарил. Понятно дело, из списанных, но в полном порядке и бой у него хороший, центральный. Патронов к нему не ахти, пять обойм, но, думаю, тебе полусотни за глаза. К тому же дядьке недавно оптический прицел для него раздобыли. Установить не успел, буквально вчера принесли, но с ним возиться недолго, так что я его с собой захватил. Он тоже в твоем рюкзаке лежит. А ножи… В лесу без них нельзя, мало ли. Ты, кстати, зря свой в рюкзак переложил — лучше поближе держи, как я, на поясе.