Отдававший мистицизмом сон Сергея, напомнил Торбину и о собственных нехороших предчувствиях перед очередным вояжем на Кавказ. Однако провести какую-либо параллель, равно как и удивиться совпадению не успел — на узкой аллейке появился Воронцов в сопровождении двух работяг в затрапезной униформе.

На помятых физиономиях землекопов угадывалось предвкушение легкого заработка…

— Значит так, уважаемые будущие клиенты, — без предисловия и, не доходя десятка шагов, резво начал один из пролетариев, — по триста баксов с носа и пять метров от последней оградки в этом ряду — ваши.

— Окстись, шахтер! — звучно охладил его пыл прапорщик, — мы ж не евреи и не азеры! Не олигархи, одним словом, а простые!

— Как хотите… У нас жесткая такса, — отрезал было гробокопатель, но второй в этот миг пихнул его в бок и многозначительным взглядом указал на флягу, которой невзначай поигрывал в руке один из потенциальных покойников.

— А чёй-то в ней булькает?

— Угадай, — предложил Стас, равнодушно глядя куда-то вдаль, поверх полинялых ушанок.

— Винище?

— Мимо…

— Водяра?

— Нет такой буквы в этом слове…

— Неужто спирт?!

— Ну, наконец-то!..

— А не врешь?

— Выбирай выражения, метростроевец.

Наличие крепчайшего алкоголя в алюминиевой емкости сильно поколебало желание работяг придерживаться сложившейся таксы — времена, когда от дешевого «Рояля» подозрительного происхождения ломились витрины всех ларьков, канули в вечность. И после непродолжительного торга цена за одно место стремительно рухнула до ста условных единиц. Первый из могильщиков записал куцым карандашом данные странноватых клиентов, второй скоренько сунул деньги в карман и оба одновременно, с бережной осторожностью приняли посудину…

Держа «драгоценность» всеми четырьмя грязнущими лапами, наперебой загалдели:

— Будьте уверены — сохраним «жилплощадь» в полном не прикосновении до самой вашей кончины! И уложим в лучшем виде — не пожалеете! Будьте уверены…

«…Не забывайте работать левой, сукины дети! Резче встречать соперника левой! — отчетливо доносились из глубин памяти команды инструктора по армейскому рукопашному бою. — Торбин, хватит плести кружева на ринге, отрабатывай удары! А вы что рты на него разинули?! Работать парни! Работать до седьмого пота! А ну, разбились попарно и отпахали три раунда по десять минут!.. Тут вам не сборище миловидных жопников на богемной тусовке, здесь из вас делают настоящих мужиков — ДЕСАНТУРУ!..»

Воспоминания об изнурительных тренировках в родном Рязанском десантном училище прервал робкий голос посыльного:

— Товарищ капитан… Товарищ капитан!..

Станислав резко поднялся с кровати и выглянул за полог небольшой офицерской палатки:

— Что хотел, приятель?

— Вас срочно вызывает полковник Щербинин.

Офицер едва не выругался — и десяти минут не прошло, как прилег после часовой пробежки, да в самый последний миг передумал сквернословить… Стоявший перед ним младший сержант — всего лишь один из многих тысяч мальчишек, угодивших в чеченскую мясорубку отнюдь не по собственной воле. Для них, простых солдат — вчерашних школяров или, в лучшем случае — студентов, здешние бессонные ночи и ранения, продолжительные дневные марши и ночные тревоги были настоящим испытанием, способным до изнеможения измучить душу. Другое дело офицеры и контрактники, шедшие на войну сознательно. Страдали они, конечно, не меньше, но душевно были куда спокойнее…

— Сейчас буду, — только-то и ответил спецназовец, набрасывая на широкие плечи камуфляжку. Через минуту он неторопливо шел по ровной, безукоризненно выметенной дорожке меж стройных рядов армейских палаток.

В начале второй чеченской кампании здесь, под Ханкалой — на месте нынешнего, внушительного по размерам палаточного городка, был организован перевалочный бивак для небольших отрядов войск специального назначения. Теперь же лагерь разросся — имел несколько сотен метров в поперечнике; в центре возвышалось капитальное здание общей столовой с цветочными клумбами вокруг; на ровной площадке, что примыкала к северной стороне брезентовых «кварталов», разместилась эскадрилья транспортных и штурмовых вертолетов; по периметру базы располагались укрепленные бетонными плитами посты, а вокруг обширного поселения беспрестанно курсировали на БМД дежурные дозорные группы.

Обитель пожилого полковника находилась совсем недалеко — в паре минут неспешного хода. Но этого времени Торбину обычно хватало, чтобы полюбоваться красотами местной природы и насладиться дуновением легкого ветерка, несшего, обжигающий, после короткого отдыха в большом городе, чистейший воздух с перевалов Кавказа. По настоящему теплая летняя погода в здешних краях сменяла скоротечную весну рано — где-то в конце апреля, начале мая. Земля, обильно пропитанная талыми водами, просыхала; солнце к полудню поднималось высоко над горизонтом; на ветвях колыхалась свежая, ярко-зеленая листва…

Появление «зеленки» для «чехов» — боевиков из незаконных бандформирований, являло собой радостное и долгожданное событие. Непродолжительной зимой они зализывали раны, копили силы для предстоящего противодействия федералам, а из заснеженных горных лагерей спускались на равнину для пополнения провианта, да ежели появлялась по докладам разведки лакомая и немногочисленная добыча. Едва над головами лесных бородачей густели кроны деревьев — начиналась настоящая война…

«Да, после зимних „каникул“ боевые действия снова набирают обороты… — вздохнул Стас, — в этой командировке бог нас миловал. И меня, и Воронца, и Шипилло… Скоро возвращаемся домой. Целехонькими возвращаемся!.. Вроде только вчера осуществляли сумасбродную идею Циркача — прикупали места на кладбище; Серега рассказывал о своем странном сне, а уж почти три месяца минуло. Да, быстро на войне летит время! А сон-то его не сбылся. Впрочем, как и мои предчувствия тоже…»

В брезентовом штабе Отдела Специального Назначения «Шторм», чья палаточная «улочка» раскинулась по соседству со схожими подразделениями, находилось три офицера. Среднего роста и крепкого телосложения полковник — командир бригады Щербинин; смуглый, слегка полноватый майор Константин Сомов — оперативник, отвечавший за взаимодействие с ФСБ и другими родами войск, и капитан Торбин.

Комбриг говорил медленно, с расстановкой, стараясь донести до подчиненных всю суть и сложность предстоящего задания:

— В штабе оперативной группы предстоящую операцию окрестили «Вердикт». Основной задачей спецотряда является личное уничтожение эмира Шахабова Беслана Магомедовича по кличке Медведь. Прозвище, насколько вам известно, дано за крайне жестокий нрав — пленных не берет или же выкупает у других террористов с целью пыток и показательных казней. Отвечает этот весьма уважаемый в чеченской армии человек за подготовку молодых резервистов. Кроме того, по некоторым и пока непроверенным данным, именно он готовит смертников — так называемых шахидов, осуществляющих жесточайшие теракты в городах России…