и стук шаров… шум океана, звуки укулеле… но лиц в памяти не наблюдалось. Открыл боковую дверь и оказался у края стены. Отличная планировка, даже тут, с края, открывался прекрасный вид на сцену. На ней стоял столик с закусками три огромных кресла стол с микшерным пультом, усилителями и прочей техникой. В полу сцены был открыт люк, там светился свет. Я стал спускаться вниз по рядам кресел. За сценой, вместо стены были панорамные окна от потолка до пола, вид открывался на улицу с аллеей. Спустившись на сцену, я услышал голоса из люка.

— Ладно, завязывай бро, давай лучше перекусим.

Из люка вылез Тима в чёрной лёгкой байке, в кепке с козырьком, золотая цепь на шее. Я сразу понял, что это Ти.

— Жека, ёу бро! Давай с нами перекусим. Коктейльчик наверное подействовал. — Тима посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Благодарю, бро! Оба были хороши, — ответил я.

— Какие оба? Мы только одно лекарство тебе выписывали, — ответил Ти, — с картохреном!

Мы уселись в кресла, из люка послышался топот. На сцене появилась жёлтая голова Димы, белая байка, широкие джинсы, такие-же как и голова, жёлтые ботинки Roots.

— Не понимаю, — бурчал Дима, — хлопнуло и теперь не работает! — он увидел меня, — Жека, ёу брат! Хорошо, что ты пришёл, можешь посмотреть, что случилось?

— Конечно брат! — ответил я. Электротехника была моей стихией, как и механика.

В процессе еды, Дима рассказал, как мы под океанский бриз играли в бильярд, пили ром, курили Кашмирские сигары. А когда я отрубился, меня отнесли в номер… Пища благотворно сдалась в плен пищеварению, в голове прояснилось. Можно и дело сделать.

— Ладно, давайте посмотрим, что с техникой, — я встал с кресла и выпрямился.

Обоняние и интуиция привели меня к усилителю. Похоже предохранитель сгорел. Разбирая усилитель, я погрузился в размышления. «Кто-то неизвестный угостил меня коктейлем и это не Тима с Димой. Их коктейль мне известен». Рассказанное Димой особо памяти мне не вернуло, но стало понятно, как я попал в общую палату вместо номера. А как попал в бильярдную? Последнее, что осталось в памяти, как после гелиевой ванны я отправился спать в номер. Тогда мне показалось, что кто-то ещё был в номере… Чтобы переключиться, я вспомнил времена юности.

— Знаете, мы с друганами тоже писали треки, точнее всего два, — стал я рассказывать, закручивая винты.

— Чё за стайл, бро? — спросил Тима

— Да ближе к Гангста, — ответил я. — Один назывался "Торжество Пустоты", а второе, "Ахинея Бахамадья". Ну вот и всё, пробуй! — сказал я.

Дима дал звук, он отразился, и по залу прошёл чёткий бас.

— Вот, это я понимаю! Тебя техника слушается без слов, — Дима похвалил меня.

Мы ещё посидели, глядя в окна на солнечный день.

— Сколько мы тут уже зависаем? — спросил я.

— С исхода чувак, хорошо, что тут всё принадлежит Рому и его отцу, — ответил Дима.

— Кстати, Рому назвали в честь какого-то императора, — сказал Тима, и они с Димой дружно заржали.

— Ешь, пей, всё спа и ещё жилой район в нашем пользовании, — добавил Дима.

От слова пользование, меня передёрнуло, что-то ускользало от моего внимания, что-то ночное.

— А где сам Рома сейчас? — спросил я. Тима и Дима снова дружно заржали.

— Его высочество общается, с отцом, у них дела! — и они заржали с новой силой.

— Может в бассейн? — сквозь слёзы спросил Дима.

— Давай, — поддержал я.

— Я не пойду. Ещё порифмую здесь, у меня потом встреча, — отказался Тима.

Под звуки битов и фристайла Тимы, мы вышли из зала. Дошли до бара, странно, он был закрыт. Спустились на лифте в приёмный зал. Тут было оживлённо, люди сновали туда-сюда. Рядом со стойкой мы увидели Рому с отцом, они о чём-то разговаривали. Ром, как оказалось потом, именно Ром, а не Рома, был выше среднего роста, плотный, стройный, в костюме троечке и с убедительным взглядом в очках. Увидев нас, Ром позвал к себе. Его отец хмуро посмотрел на нас и скрылся в кабинете.

— Ром, что происходит? — спросил Дима, — Откуда столько людей?

Ром поправил очки, посмотрел на меня потом на Диму и ответил:

— Мы принимаем пострадавших людей.

— И что, бассейн не работает? — возмутился Дима.

— Дмитрий, всё спа не работает, сейчас мы превратились в госпиталь. Евгений, — обратился он ко мне, зайди вечером наверх. Сейчас мне надо ещё пару вопросов с партнёром решить. — Ром ушёл в кабинет к отцу.

— Ладно, — сказал я, — пойдём найдём мой телефон, — сказал я Диме.

Я вспомнил о клочке бумаги на полу палаты, с квадратами и цифрами. Мы вошли в лифт, поднялись на четвёртый этаж, свернули в один коридор, прошли ещё и вышли в другой. Мой коридор превратился в медицинский лагерь. Ширмы перекрывали часть проходов, медсёстры в повязках сновали туда-сюда. На медицинских тележках возили людей.

— Да уж, реально что-то случилось, — сказал Дима.

— Блин, я не могу найти свою палату. А, вот она!

Среди ширм, я нашёл узкий проход в палату № 482. Рядом с дверью, в поношенном костюме стоял худощавый мужчина лет 50. Увидев нас, он оживился.

— Здравствуйте доктор! — сказал он, обращаясь ко мне.

— Я не доктор, вы что-то путаете. — Пытаясь ближе подобраться к двери, я отстранился от мужчины, но он наседал на меня.

— Евгений, ну выслушайте меня.

Руками я стал отпихивать наглого мужика. За спиной Дима прошмыгнул в приоткрывшуюся дверь. Я за ним, но не успел закрыться. Мужик сильно дёрнул и распахнул дверь.

— Ладно. Заходите, но чем я могу вам помочь? Я простой техник. Железки, электроника, от медицины далеко.

— Вивиен сказала, что вы поможете.

Глядя на мужика, я прошептал Диме, чтобы он нашёл настоящего доктора. Тот кивнул и юркнул в коридор.

— Какая Вивиен? Я вообще не понимаю о чём вы, — недовольно ответил я.

— Евгений, вам не кажется странным мир вокруг вас? — вопросом на вопрос ответил мужик. — Возможно всё это сон? Что было ночью? Откуда вы знаете Дмитрия, Тимофея?

Я впал в ступор. С момента моего пробуждения, чувство нереальности сопровождало меня всё время. Какой вообще сейчас день? Помню меня пригласили, но не помню, как я приехал. "Зависаем с первого исхода" вспомнился ответ Димы. Какой Исход? Я попытался вспомнить, когда в последний раз говорил с мамой. Мама должна была сама позвонить. Я стал искать телефон, но его нигде не было.

— Попробуйте мой. — Читая мои движения, мужчина