Свет, как всегда, победил.

Усмехнувшись этой мысли – довольно наивной и спорной, надо сказать, – Морриган с ноги открыла дверь. Всегда мечтала это сделать. Обычно мешало то, что колдуны-отступники предпочитали вершить свои темные дела как можно дальше от городских стен и портал-зеркал. Либо содеянное под наплывом эмоций (ярость часто провоцировала всплеск полуночной силы) гнало их прочь из города. Туда, где, по мнению беглецов, Трибунал с его охотниками до них не доберутся.

Стоило ли говорить, как жестоко они ошибались?

Морриган вошла в дом, пахнущий полынью, что для нее было почти равноценно запаху смерти. Колдуна-отступника звали Даррен Келли. Список прегрешений короток и вполне стандартен: призывал магию из мира теней и использовал ее во зло. Дальше, однако, интереснее. В качестве пропуска в царство фоморов и их короля Балора, Даррен, за неимением родовых талантов и способностей к магии, использовал кровь. Вот только в отличие от большинства колдунов не свою.

Кровавых колдунов презирали даже в не самом уважаемом обществе отступников. Все же многие полуночники, обратившиеся к шаманизму, вуду, ноктурнизму или веретничеству, постигали колдовскую науку ценой колоссальных усилий, посвятив ей большую часть жизни. Кровавые колдуны выбирали легкий путь. Они питали своей кровью темных сущностей мира теней, в обмен получая жалкие крохи их сил. Одурманенные ощущением сопричастности к магии, порой они увлекались настолько, что навсегда уходили в мир теней, перед силой которого так преклонялись. Проще говоря, умирали.

Даррен оказался практичнее большинства кровавых колдунов, а потому сначала таинственным образом исчез его брат, который по слухам, собранным младшими агентами Трибунала, измывался над ним с самого детства. Затем отец, который всегда заступался за старшего сына, при этом вовсе не замечая младшего.

Морриган не сомневалась, что тел в доме Даррена не найдет. Впрочем, заказы, которые Трибунал давал охотникам, не требовали от них доказательств вины колдуна. Расследования – для законников, агентов Департамента, который тоже, кстати, находился под пятой Трибунала. Столь загадочное разделение обязанностей настораживало Морриган, но вопросов она, как и другие охотники, не задавала. Каждый, кого она преследовала по заказу Трибунала, носил клеймо полуночной, смертельно опасной для окружающих, магии. А значит, каждый из них был виновен. Этого ей было достаточно.

Главное, настойчиво гнать от себя мысль, что при ином раскладе охотники Трибунала однажды оказались бы и на ее пороге.

В дом Даррена Морриган ворвалась посреди очередного ритуала. В осколок истины не заглядывала, но прекрасно представляла, что в нем бы увидела. Тэна густилась в воздухе – легкие заполнила полынная горечь. Даррен, находясь в трансе (наверное, получал плату от мира мертвых), стоял на коленях посреди комнаты. Отросшие темно-рыжие волосы падали на щеки, почти скрывая глаза. Он выглядел очень молодо, лишь на пару лет старше. Другого Морриган и не ожидала. В силу молодости многие из кровавых колдунов порывисты, импульсивны и жадны до магии, которую мир теней мог им дать.

Даррен дернулся, вероятно, наконец получив подсказку от слуг Балора. Морриган дала себе секунду, чтобы насладиться ужасом в расширяющихся глазах. Выхватив плеть-молнию, послала разряд. Сотканная из электрических искр нить оплела запястье колдуна. Он зашипел от боли, отшатнулся назад и прокричал заклинание, призывая фоморов из мира мертвых. Видимо, надеялся, что те заступятся за своего кормильца. Может, так бы и случилось, однако теневые тропы для демонов Балора еще нужно было проложить. А для этого надо быть чуть сильнее.

Не сводя с Даррена глаз, Морриган медленно сокращала расстояние. Поигрывала хлыстом, отчего тот со змеиным шипением соприкасался с полом. Догадываясь, что кровавый колдун сделает в следующее мгновение, она не выпускала рассветного осколка из руки. Даррен не разочаровал. Отчаявшись получить помощь от фоморов, он выкрикнул заклинание, которое Морриган не узнала. Очевидно, его однажды в качестве платы нашептал колдуну мир теней.

Она стремительно выставила вперед осколок, покрытый тонкой сетью отражающих чар. Заклинание сгустком тэны врезалось в него… и обратилось против своего создателя. Глядя в отражение, словно в окно, за которым таился скрытый от человеческих глаз мир тонких материй, Морриган наблюдала, как энергия мира теней – полуночная энергия – наполняет Даррена, просачиваясь сквозь кожу. Он захрипел и вытаращил глаза, от помертвевшего лица отхлынула краска. Какую бы кару ни приготовил кровавый колдун для Морриган, та настигла его самого. В отражении осколка его жизненные нити казались хлипкими, словно вот-вот порвутся… но нет. То ли заклинание получилось слабым (что вполне вероятно), то ли Даррен был на редкость живучим, однако умирать он не собирался.

Морриган не имела ничего против. Она не приветствовала убийства без необходимости. Охота на отступников представлялась ей эдакой игрой в хищника и жертву. Рано или поздно, наигравшись, кошка прихлопнет лапой мышь, однако в своем собственном сценарии роль карающей длани Морриган отводила Трибуналу.

Прошептав «Istos arachnis», она сплела рассветное заклинание. Воздух сгустился и стал липким, словно сладкая вата, пальцы перевила тонкая воздушная нить. Морриган опутала ей руки колдуна и, на всякий случай, залепила рот. Пойманные отступники были весьма изобретательны в оскорблениях и проклятиях.

Благодаря встроенному в портал-зеркала прямому пути в резиденцию Трибунала не прошло и часа, как она сдала закутанного в паутинный кокон Даррена в руки трибунов. Без косых взглядов со стороны околачивающихся неподалеку коллег, конечно же, не обошлось. Уязвленное самолюбие оставляло глубокие раны, и для опытных охотников она была хуже занозы под ногтями. Мелкая с виду помеха, но, если не вытащить – загниет. Сложно смириться с тем, что какая-то малолетка, которая так и не научилась обращаться ни с освященным силой Дану мечом, ни с пистолетом, уводила у них из-под носа самые прибыльные заказы.

Морриган всегда интересовало: знают ли они, чья она дочь? Или недоверие ко всем ведьмам без исключения, даже рассветным, у охотников в крови?

Уже уходя, она услышала за спиной «чертова ведьма». Голос принадлежал Карлу, наемнику, с которым у нее имелись давние счеты. Морриган развернулась, сверкая ослепительной и опасной улыбкой.

– Ведьма – да. А за чертову можешь и ответить.

Ее внешняя расслабленность была обманчива, однако Карл не дурак начинать драку в резиденции Трибунала. Верней, дурак, но не настолько. Он пробормотал что-то неразборчивое и отвернулся. Пожав плечами, Морриган ушла.

Дверь захлопнулась, маски спали. Мысль, которая все это время терзала ее, даже задвинутая силой воли в самые дальние уголки сознания, впилась в мозг. Морриган сжала амулет зова. Так сильно, что в какой-то момент заныла рука.

«Клио, прошу, отзовись».

Осенью Кенгьюбери – город, покинутый Морриган Блэр пять лет назад, – был особенно красив. Но сегодня ей не до ностальгии.