И все же казалось, что этот образ – от носков начищенных ботинок до кончиков приглаженных волос – Ник, ее Ник, доставал из гардероба, встряхивал и надевал перед работой. Прятал за безупречной маской мальчишескую улыбку, которая, заставляя ее сердце сбиваться с ритма, выдавала его молодость и легкий нрав. Боялся, наверное, что коллеги посчитают его слишком несерьезным. Быть может, такой образ необходим, когда в двадцать три ты уже младший инспектор. И без того многие считали, будто Ник стал агентом исключительно благодаря отцу, в прошлом – главе Департамента, а после его смерти продвинулся по карьерной лестнице по протекции его друзей. А не потому, что был прекрасным следопытом.

Но тот, первый Ник, что был старым другом, а не почти незнакомцем, увидев Клио, всегда останавливался, чтобы немного поболтать. Спросить, что у нее нового, как она справляется, как ее учеба, словно заботливый старший брат. Знал бы он, что Клио не желала видеть его своим братом. Точно не им.

За спиной раздался голосок. Тонкий, слабый, он все же заставил ее вздрогнуть.

– Иди к нам…

Клио обхватила себя руками за плечи. Сейчас она казалась себе такой слабой! Будь на ее месте Морриган, уже давно бы разорвала Вуаль ко всем демонам, перевернула бы мир теней вверх дном, прорубила бы в нем тоннель… но выбралась. Клио подавила желание затравленно обернуться. Толку-то? Чем ее слабая рассветная магия может помочь здесь, в мире вечной полуночи?

– Стань одной из нас…

Шептали не души. Тени. Жалкие отголоски душ, что бродили на нижних планах мира теней, недоступных даже таким сильным полуночным ведьмам, как Морриган. Какой была Морриган в свои четырнадцать лет.

Клио нервно теребила спутавшиеся светлые волосы, глядя в пустоту, заменившую окно в мир живых. Портал-зеркало, ставшее для нее, увы, односторонним. Она не отрывала взгляда от комнаты в шаге от себя. От комнаты, что осталась в ином, живом мире. От учебников в книжном шкафу, оказавшихся теперь бесполезными. В мире теней ей пригодились бы совсем иные знания – те, которых она всю жизнь старалась избегать.

– Идем со мной.

А в этом голосе слышалась жизнь – потерянная, но не забытая. Свежая душа, новая гостья потустороннего мира, готовая отправиться в путь – навстречу покою, что неотделим от забвения.

Клио боялась оторвать взгляд от комнаты. Боялась, что, потеряв зрительный контакт, разорвет протянутую между ними тонкую ниточку, и комната, последний фрагмент ее прошлой жизни, исчезнет. И все же стрельнула глазами в сторону души. Отчего-то стало светлей, хоть источника Клио обнаружить не сумела. Тусклый свет, разлитый нигде и всюду, будто вшитый в окружающий полумрак, позволил разглядеть рыжие волосы и усеявшие лицо веснушки. Чистокровная ирландка, дитя солнца, оказавшаяся в царстве темноты. Кажется, или свет исходил от нее?

– Идем со мной, – настойчиво повторила она.

– Не могу, – сдавленно проговорила Клио.

Рыжая незнакомка скорбно поджала губы.

– Придется. Не знала раньше, а теперь чувствую: когда-нибудь придется уйти.

Когда-нибудь – это уже что-то. Это уже не «сейчас», а значит…

– Я подожду. Морри… Моя сестра… Она что-нибудь придумает.

– Ты надеешься обмануть смерть? – хохотнула рыжая.

Почудилось, тьма за спиной Клио рассмеялась тоже. Надменно, неискренне. Придвинулась ближе, разевая голодный рот, и света на их островке стало меньше.

«У семьи Блэр непростые отношения со смертью».

Клио прерывисто вздохнула. Невозможно быть дочерью Бадб и не знать хоть немного о мире теней, что ожидает тебя за гранью. Даже если тебе всего шестнадцать, и твоя мечта – стать врачом – никоим образом не связана с магией.

Карты разложены на незримом столе, и теперь ей предстоял нелегкий выбор. С помощью матери привязать себя к живому миру, зная, что до самого конца она так и останется для него чем-то чуждым, инородным. Что пребывание среди живых будет сопряжено с болью и неумолимым тиканьем невидимых часов, отсчитывающих время до неизбежного возвращения в мир мертвых.

Отказавшись от полуночной магии, что нитями прошьет ее душу, можно навсегда остаться в этом доме. Тенью, видимой лишь для таких, как Морриган, полуночных ведьм-зеркалиц. Ощущаемой лишь такими, как Ник. И провести безликую жизнь в облике тени – эха, отголоска себя прежней.

Или же уйти на глубину, чтобы там обрести покой.

«Я не готова. Прости меня, Дану, за такую банальность! Но я правда еще не готова».

– Я просто хочу поговорить с сестрой в последний раз, – упрямо прошептала Клио.

Вот только что сказать Морриган, она еще не придумала. «Я тебя люблю»? Неловкая, неудобная для них обеих правда.

Плавное движение хрупких плеч, скрытых светлым платьем.

– Как хочешь. Меня она все равно не спасет.

Рыжая скользнула взглядом по пространству, в которое так упорно всматривалась Клио. Для нее Морриган останется невидима: этот осколок живого мира сшит с душой Клио, а потому открыт только ей одной.

– Удачи, – после недолгого молчания сказала она.

Когда Клио обернулась в следующий раз, рыжей уже след простыл.

Она стиснула руки, от накатившей волной острой тоски царапнула ногтями по ладони. Не слишком болезненно, но… неприятно. Прикрыла веки и, сосредоточившись, представила боль в виде отдельного от души элемента. Представила, как чья-то белая, объятая мягким свечением рука погружается в плоть и вырывает его из груди. Это казалось правильным, естественным и совсем не страшным.

Духи ведь не могут испытывать боль.

Выдохнув, Клио вонзила ногти в ладонь, и… ничего не почувствовала.

«Кукла, – подумалось ей. – Мертвая кукла».

Испугавшись, она вернула боль в эфемерное тело. Потерянно взглянула на замершую по ту сторону зеркала Морриган.

– Не уходи, – лишившись последних сил, прошептала Клио.

– Не уходи, – вторили тени.

Сестра протянула руку, и мир вдруг потух, как будто в комнате перегорели все лампочки и погасли все сущности света.

– Нет!

Зеркало – мост между мирами – исчезло. Осталась только Клио – душа с фантомным отголоском боли.

И голодная тьма.

Руки, сжимающие осколок и свечу, задрожали. Из горла вырвался сдавленный всхлип. Морриган зажмурилась и стояла так, мысленно отсчитывая секунды. От одной до бесконечности – пока страх, боль и ярость не перестанут рвать душу. В какой-то момент поняла, что не дождется. Оставалось одно: запрятать эмоции в непроницаемый, непробиваемый кокон. Клио нуждалась в помощи хладнокровной охотницы, умелой ведьмы, а не сходящей с ума от беспокойства старшей сестры.

Она осторожно приблизилась к зеркалу, через осколок истины глядя на его отражение в мире теней. Всмотрелась в лицо той, что казалась застывшей между двумя мирами – миром мертвых и миром живых. Миловидное лицо сердечком, широко распахнутые глаза цвета морской волны. Обеих сестер природа и материнские гены наградили черными волосами, но Клио упорно красила их в жемчужно-платиновый блонд разрешенной Трибуналом иллюзорной магией. Да так искусно, что никто и не догадывался, что этот цвет волос ей не родной.