* * *

К югу от Мена на реке виднелись три островка. Тот, что на юго-востоке, называли островом Плакучих ив. С весны до осени их настоящая жизнь протекала там, между старицами Луары: плотины на том берегу, рыбалка в запрудах, беготня по плоским камням брода, аромат раздавленной под ногами перечной мяты, спелая ежевика, за которой нужно тянуться до боли под мышкой, стараясь не угодить в колючий раскидистый куст. Мальчик и девочка сдирали липкую кожуру с мелких водяных орехов и совали кисловатую мякоть друг другу в рот, сперва между редкими молочными зубами, потом в дырки от выпавших зубов и, наконец, под острые «взрослые» резцы. Они ловили уклеек, а иногда и окуньков с берега «их» острова. Девочка брезговала брать в руки трепещущие рыбьи тельца, они оставляли на коже слизь с таким едким запахом, что его не могло вывести даже мыло. Мари-Жозе отвергала этих рыбешек так же, как отвергла игрушечные машинки. Патрик выкопал в песке землянку вроде тех, какие рыли в Первую мировую войну.

Для землянки нет лучшего укрытия, чем ниспадающие до земли ветви плакучей ивы.

В густых зарослях тростника вокруг острова очень хорошо прятаться от чужих глаз. Они забирались туда вместе с большой смоленой плоскодонкой, которую Патрик угонял с берега за садом.

Одни только лошади, что тянули вниз по Луаре, к морю, баржи и габары, чуяли присутствие детей и ржали, проходя вдоль реки по бечевой дорожке, мимо платанов аллеи.

* * *

SHAPE расшифровывается как Supreme Headquarters Allied Powers Europe[3]. В те времена джинсы еще назывались «брюками на заклепках». Во Франции жили двадцать семь тысяч янки с семьями. US Air Force[4]создали одиннадцать баз в метрополии. Основные силы американской армии стояли в Шербуре, Фовиле, Эврё, Этене, Роканкуре, Меце, Бресте и Нанси, Вердене и Дрё, Шамбери и Фальсбуре, Нанте и Париже, Орли и Туле, Шатору и Капсьё, Шомоне, Бюссаке, Пуатье, Сомюре, Шиноне, Энгранде, Круа-Шапо, Труа-Фонтэн, Ларошели, Шизе, Саране, Ла-Браконне и Мене. Территорию поделили между собой два командных штаба: United States Commander in Chief Europe[5]обосновался на базе Лож, неподалеку от Сен-Жермен-ан-Лэ, a Army Communication Zone[6]центр тылового снабжения всей Европы, — в Орлеане. В окрестностях города разместились десять тысяч американских солдат. К ночи за колючую проволоку вокруг лагеря в Мене выставлялись мусорные баки.

И однажды вечером Патрик решил порыться в них.

* * *

Стемнело. Патрик притаился на корточках у ограды. Луна ярко освещала круглые крыши бараков, на их волнистой жести играли блики света. Вдруг Патрик услышал шум мотора. Он поспешно столкнул в канаву свой велосипед, а сам спрятался за пригорком, ожидая, пока проедет машина.

Наконец мимо промчался джип американской военной полиции.

Патрик кинулся к большим железным бакам. Торопливо обшарил их. Наутро он рассказал о своих переживаниях Мари-Жозе. Им было почти десять. Американские войска подступили к Пхеньяну. Китайские войска вторглись в Тибет. Французские войска заняли провинцию Хоабинь. Мари-Жозе велела Патрику ждать ее завтра на каменной скамье у павильона.

* * *

Тяжелые капли дождя зашлепали по водной глади, медленно растворяясь в реке. Луара была серой, воздух — душным и теплым. Капли стучали по двум велосипедам, сваленным один на другой в траве у берега. Мари-Жозе сидела на старой скамье. Рядом с ней стояли две открытые ивовые корзины. Мари-Жозе пристально следила за Патриком; он пришел в коротких фланелевых штанах и теперь, сосредоточенно хмурясь, рыл землю большой мотыгой.

Наконец он остановился. Мрачно посмотрел на Мари-Жозе и сказал, что яма уже достаточно глубока. Она спросила, не сводя с него блестящих глаз:

— Мы ведь договорились? Правда?

Патрик задумчиво кивнул. Увидев, что он согласен, Мари-Жозе спрыгнула со скамьи на траву и взялась за корзины. Патрик бросил мотыгу на влажную свежевскопанную землю. Дети вывалили из корзин игрушечные кастрюльки и плиту, картонную бакалейную лавку, автомобильчики Dinky Toys, пластмассовых солдатиков и жандармов. Под конец Патрик яростно швырнул вниз свою самую любимую детскую игрушку — жестяной грузовичок — и, схватив мотыгу, начал быстро засыпать яму.

Мари-Жозе с воинственными криками топтала рыхлую от дождя землю. Дети возбужденно прыгали на мокрой земляной куче.

Вдруг Мари-Жозе наткнулась на мотыгу в руке Патрика. Она взвизгнула. Оба застыли.

Опустившись на колени и приподняв юбку расцарапанными ручонками с грязными ногтями, девочка показала Патрику небольшую красную ссадину на ляжке.

Патрик взглянул на стройную белую ногу Мари-Жозе. Нагнулся к ней. Мари-Жозе тотчас одернула юбку. Она величественно раскинула руки, разметав по плечам длинные черные волосы в серебристых брызгах дождя, и шепнула:

— Становись на колени, как я!

Патрик опустился перед ней на колени, и его голые колени увязли в рыхлой земле.

— Смотри! — сказала Мари-Жозе.

Раскинув руки еще шире, она повернула их ладонями вверх. И тут дождь кончился. Патрик взглянул в небо; последняя капля упала ему на щеку.

— Я повелеваю небесами! — тихо возгласила Мари-Жозе.

В наступившей тишине дети снова услышали журчание вод, которые Луара медленно несла мимо них. Мари-Жозе шепотом спросила:

— Облатки принес?

Патрик вынул из кармашка фланелевых штанов две неосвященные облатки, которые стащил в ризнице, и протянул их Мари-Жозе. Она взяла одну в ладони. Патрик сделал так же.

Они благоговейно держали облатки перед глазами. Потом Мари-Жозе прикрыла веки и тихо произнесла:

— Мы двое и больше ничего!

— Мы двое и больше ничего! — повторил Патрик.

— Мы уедем в Америку! — продолжала Мари-Жозе.

— Мы уедем в Америку!

— Открывай! — приказала она.

Патрик открыл рот, и Мари-Жозе сунула в него облатку.

В свой черед Патрик положил облатку на язык Мари-Жозе, которая так и сидела с закрытыми глазами. Она вслепую нащупала руки Патрика и крепко сжала их. После дождя от земли исходил едкий, какой-то тошнотворный запах. Дети зажмурились изо всех сил.

* * *

Мальчик и девочка страстно полюбили ночные вылазки. Они бродили вокруг базы. Тащили все, что плохо лежит. Их увлекало это гадкое, тревожное копание в американских мусорных баках при багровом закате и в сумерках. Им грезились шикарные футболки, мольтоновые спортивные свитера, бутылки из-под кока-колы, оксфордские рубашки с пуговками на вороте, джинсы Levi’s. А попадались лишь жалкие ошметки этих вещей, да и то нечасто. Но при каждой находке их сердца взволнованно колотились, даже из-за ящиков для грязного белья с отломанными ручками, непригодных обносков, «поехавших» чулок, номеров Life и Racing News, каталогов для заказов «Товары по почте» и смятых, грязных комиксов. Дети торопливо совали все это в бумажные мешки, найденные в тех же мусорных баках.