А ещё на передней части автомобиля треснутая фара и вмятина на капоте.

Тогда-то я и понял, что передо мной был лексус того самого обэжэшника.

А тем временем автомобиль снова посигналил мне.

Я больше не думал, а просто заскочил внутрь на переднее сидение и закрыл дверь. Машина сразу тронулась с места. И только тогда я посмотрел на водителя.

Это был всё тот же дед, каким я его тогда запомнил.

— Спасибо, — сказал я.

— Ну что вы. Любой воспитанный человек поступил бы также.

Я посмотрел в окно. Ливень усилился, начался настоящий шторм.

— Вы мне кажетесь знакомым, — заметил обэжэшник.

И что мне было делать? Сказать, что я учился у него?

Может, и правда стоило так сделать.

— По-моему мы не встречались, — ответил я ему.

— Точно? Кажется, память меня совсем подводит. Что не так с моей головой?

После этих слов он остановил лексус на обочине, а после правой рукой снял свою голову и дал её мне. Она сказала:

— Будьте любезны, посмотрите, всё ли в порядке с моей головой.

В начале рассказа я говорил, что нервы у меня крепкие. Это было очень жутко, но я всё же нашёл в себе тогда силы и сказал:

— Всё хорошо.

Тогда он забрал голову и поставил её обратно.

— Спасибо. — сказал он и поехал дальше.

Вот тогда он начал по-настоящему гнать. И это привело к аварии с какой-то легковушкой. И, по-моему, он врезался в ту машину специально.

Удар был сильный, я ударился головой и потерял сознание.

4. Потом

Я пришёл в себя в каком-то подвале. Из маленьких окошек почти не шёл свет: на улице всё ещё был шторм. Сам я лежал на небольшой кровати, и у меня до сих пор болела голова.

Когда я поднялся, услышал шаги. Кто-то неторопливо спускался ко мне. Как и следовало ожидать, это обэжэшник. Увидев меня, он задал вопрос:

— Как вы себя чувствуете?

Он выглядел нормально, по виду не скажешь, что он пережил аварию.

— Вроде хорошо.

— А голова?

— Побаливает, но жить можно. А что с той машиной?

— Вы про аварию? Всё в порядке, мы спокойно разошлись, пассажиры той машины целы. Кстати, я вспомнил где я вас видел. Вы же учились у меня. Как можно было забыть…

Мне не понравился его тон, в нём было что-то странное.

— Кажется, да. Вы ведь преподавали ОБЖ? — спросил я его. Ответ был предсказуем:

— Да! Я тогда вышел в отставку, раньше работал начальником отдела полиции в районе вашей школы. И после ухода со службы пошёл к вам, к детям.

Он начал предаваться воспоминаниям.

— Помню, я очень старался дать вам знания. И меня любили! Что вы запомнили самое главное из моих уроков?

— Самое важное — это дисциплина, — ответил я ему.

— Правильно! Всегда надо про неё помнить! Именно она позволяет нам оставаться людьми, а не какими-то шимпанзе!

Я решился задать ему вопрос:

— А где мы?

— Я заехал сюда, чтобы вы пришли в себя. Вы, надеюсь, набрались сил, и теперь мы можем продолжить путь в город. Но сначала я попрошу вас об услуге, если вы не против.

Я находился на его территории. Отказывать я был не вправе.

— Не против. Что нужно делать?

— Сперва поднимемся наверх.

На первом этаже дома он подошёл к картине, изображавшей всадника без головы на фоне бури. Это картина навела на меня жуть, и тогда я задался вопросом: а может, обэжэшник и правда снимал свою голову? Вдруг это был не сон и не наваждение?

— Интересная картина, — заметил я. — А кто автор?

— Точно не знаю, мне она досталась от родственников.

— И давно?

— Год назад примерно. И висит она тут не просто так. Подойдите, — он снял картину, и за ней оказалась большая дыра.

За этой дырой была куча проводов. Обэжэшник сказал:

— Вот здесь есть ещё одна дыра, — он сдвинул небольшой комод с телевизором возле картины.

— Что нужно делать? — спросил я его.

— Там тесновато, есть всякие кабели, штыки и прочее. И среди всего этого есть один белый проводок с вилкой. Видите?

Я присмотрелся и нашёл тот самый провод.

— Я буду пытаться его достать, а вы направляйте меня.

Пару минут я пытался направить его, но у нас совсем ничего не получалось: вилка была направлена вверх, и когда обэжэшник тянул провода, вилка зацеплялась за штыки. Тогда мой бывший учитель поднялся и произнёс:

— Так ничего не выйдет. Я дам вам другое поручение, деликатное.

Я напрягся, и, как оказалось, не зря:

— Я сниму голову, а вы подержите её так, чтоб я всё видел. Хорошо?

В первые мгновения мне сильно поплохело, но я собрал волю в кулак и согласился. Как я уже говорил, это его территория, а перечить человеку, снимающему свою голову, как деталь какого-то паззла, было страшно.

Одним движением руки он просто и легко снял голову, как какую-нибудь шляпу, и отдал её мне.

— Так, сейчас я сяду, никуда не поворачивайте меня. Всё, можно, показывайте мне провода.

Держать в руках чужую голову очень неприятно, скажу я вам. Я не трогал место «сцепки» головы и тела, а держал её за подбородок и под ушами.

— Готово! — в конце концов известила голова. — Пожалуйста, разверните меня к телу. Да, вот так.

Тело забрало голову и поставило на место, так же, как и сняло.

— Спасибо вам за помощь. Мы отправимся дальше, но сначала я вам покажу кое-что.

Он прошёл в другую комнату и вернулся ко мне с шокером.

— Помните, я говорил вам, что у меня есть электрошокер? — напомнил он мне о школьных временах.

— Да, помню.

— А вот и он! Полезная вещь, скажу я вам. Я ни разу не проносил его в школу, ведь дети — они хорошие. Согласны со мной?

— Да, дети хорошие, особенно если дисциплинированные.

— Именно так. А хорошим детям ни к чему трогать или смотреть на такие вещи. Не хотите его потрогать?

— Я, пожалуй, не… — взгляд обэжэшника изменился, стал жёстче, и мне от этого стало не по себе. — А, впрочем, да, я бы потрогал.

И я потянулся к нему рукой, а он дал его мне. Оказалось, что обэжэшник включил его, и коснулся моей руки именно той частью, которая бьёт. Удар был такой силы, что я снова потерял сознание.

5. Дорога

Очнулся я на переднем сидении лексуса. Да, лексус каким-то образом остался цел. Чертовщина.

Обэжэшник мчал прямо к городу.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Вроде, да.

— Я прошу