Этого мы не знаем, — почему-то волнуясь и краснея, словно я подозревал ее в хищении, ответила девушка. — Сотрудники банка не знакомятся с содержимым сейфов.

Ну да, — кивнул я. — Это очень разумно.

Тогда, — растягивая гласные, ответила девушка,

— распишитесь вот здесь… и здесь. И поставьте время и дату открытия.

Я подписал бумаги, мельком взглянув на корявую роспись Влада, стоящую графой выше, и на дату последнего открытия сейфа — 24 ноября. Служительница бункера убрала документы в стол, поднялась и сверкнула зубами.

— Пройдемте.

Я ожидал, что меня еще долго будут водить по катакомбам, напичканным чуткой электроникой и вооруженными мордоворотами, но девушка подошла к узкой бронированной двери, встала перед ней, в поле зрения видеокамер, и замок тотчас щелкнул. Девушка не вошла внутрь, но жестом пригласила меня.

— Сейф номер «восемнадцать-сорок шесть», — сказала она, кивая на блок черных металлических ячеек, возвышающихся от пола до потолка и чем-то напоминающих почтовые абонементные ящики.

Я подошел к своему сейфу, вставил в гнездо ключ и набрал, как на телефонной клавиатуре, личный код, который со свойственным ему черным юмором придумал Влад: «666». Девушка в это время стояла в дверях, повернувшись ко мне вполоборота.

Крышка сейфа бесшумно открылась. Я выдвинул ящик. В глубокой нише стоял кожаный кейс.

Он оказался тяжелее, чем я предполагал, и где-нибудь в другом месте я, дабы не оттягивать руки, обязательно взгромоздил бы его на плечо. Впрочем, нести эту тяжесть было приятно. И, полагаю, намного приятнее, чем Владу. Он нес чужое, а я — свое.

— Всего доброго, — поклонилась мне девушка, не удержавшись от того, чтобы не скользнуть взглядом по кейсу.

Мне очень хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Я чувствовал себя сильным и добрым.

Может быть, мы сегодня поужинаем вместе, а потом вместе встретим рассвет? — спросил я вполголоса, но дитя подземелья, не скрывая глубочайшего сожаления, дала мгновенный отлуп:

Это невозможно.

Чушь, подумал я, пожав плечами. С таким чемоданом нет ничего невозможного. Что ж, пусть тебе будет хуже.

Я уже думал о другом: о «черных» антикварах, скупщиках золота и огромных деньгах, часть из которых пойдет на ремонт моей гостиницы в Судаке, на строительство элитарного кафе на набережной и пункта проката водных мотоциклов, и потому обратный путь на свет Божий показался мне куда более коротким.

На выходе меня остановил все тот же представитель службы безопасности.

— Не желаете ли нанять охрану?

Черт бы его подрал! Своим вопросом он вытолкнул меня из мира сладких грез и далеко идущих прожектов в насыщенную смогом атмосферу российской столицы с ее грустной криминальной статистикой.

Я раздумывал. Если охрана не доставит мне слишком больших хлопот, то вовсе не лишним будет нанять двух мордоворотов с «Калашниковыми», чтобы они проводили меня до гостиницы. Оттуда я позвоню Анне и Владу. Можно будет собраться, отметить мой приезд…

Я кивнул. Секьюрити оживился, почувствовав клиента на крючке, и торопливо объяснил детали:

— Тогда вам надо будет пройти со мной и подписать договор. Стоимость услуги включает в себя страховочные десять процентов от суммы оценки ваших ценностей, плюс двести долларов за бронеавтомобиль.

Такие наглые цифры не сразу сосчитаешь. Несколько мгновений я тупо смотрел в лицо молодого человека, после чего, кажется, мои глаза стали вылезать из орбит.

Десять процентов? — переспросил я.

Ну да, — подтвердил секьюрити, опасаясь, что я его неверно пойму. — Десять процентов от той суммы, которую вы сами назовете. Если вы оцените свой багаж, к примеру, в десять тысяч долларов, то должны будете заплатить нам всего тысячу.

А если меня по дороге все же ограбят?

Это маловероятно! — неубедительно усмехнулся охранник. — Но даже если это предположить, то по договору мы выплатим вам страховку в десять тысяч долларов.

Знал бы ты, сколько в этом кейсе, подумал я и, якобы сожалея, вздохнул.

— Нет, благодарю. Эти бумаги, — я с трудом приподнял кейс, — большой ценности не имеют.

— Как хотите, — пожал плечами секьюрити, и его прощальная улыбка показалась мне гадкой, скрывающей затаенное желание, чтобы меня тюкнули где-нибудь за углом.

Жадность фрайера сгубила, к чему-то подумал я и вышел на мороз.

Мой «опель-сенатор» за то время, пока я ходил по лабиринтам бункера, присыпало снегом, и теперь он чем-то напоминал седого негра. Я провел щеткой для мойки окон по ветровому стеклу, словно снял пену с щеки бритвенным станком. Продрогший на холоде пес застыл у моих ног, со слабой надеждой ожидая подачку. Прогреваясь, двигатель тихо урчал на малых оборотах, и черная выхлопная труба брызгала конденсатом, оставляя на снегу веер черных точек. Я счищал снег и не мог избавиться от сладкого ощущения небывалой свободы, какую могут дать только большие деньги.

Кейс, лежащий на заднем сиденье, отливал аспидной чернотой и манил к себе позолоченными шифро-выми замками. Про шифры Влад мне ничего не говорил. Наверное, забыл про такую мелочь. Я уже знал, что замки закрыты — мое терпение и любопытство иссякли, как только я зашел на территорию автостоянки, огороженной со всех сторон высокой оградой из сетки-рабицы. Пальцы судорожно подергали застопоренные кнопки, и я издал мучительный стон. Можно было, конечно, немедленно взломать замки отверткой или выбить несколькими ударами молотка — стоимость кейса была ничтожной в сравнении с ценностью его содержимого. Но я взял свою природную нетерпеливость в кулак и решил не уподобляться Кисе Воробьянинову с топором в руках. От силы через час я буду в каком-нибудь уютном гостиничном номере, где ни голодные псы, ни охранники, никто не увидит, каким жарким отблеском сияет нумизматическое золото.

Охранника на выезде с автостоянки не было. Еще пятнадцать минут назад он курил в проеме ворот, утрамбовывая валенками рыхлый снег. Теперь же ворота были заперты на замок, а двери будки распахнуты настежь.

Мне это не понравилось, хотя ничего подозрительного в том, что человек на минуту отлучился со своего поста, думая, что мой «опель» прогревается на морозе, как «запорожец» или «копейка», минут пятнадцать-двадцать. Был пятый час вечера, столичный деловой район кишел людом, и мне никто не угрожал. Потому я лишь требовательно посигналил, досадуя на то, что свидание с золотом консула оттягивавется еще на несколько минут.

Охранник не вышел, и я рванул рычаг стояночного тормоза, сделал музыку погромче и, скрестив руки на груди, стал ждать. Но меня надолго не хватило. Минуты через три я снова надавил кнопку сигнала. Несколько ворон взмыли в воздух, и на капот машины упали комки снега. Я опустил боковое стекло и крикнул: