– Я попросила Еву приглядеть за тобой, – предупредила матрона. – Она сейчас в общей комнате для второклассниц[2].

То есть Ева и Джастис ровесницы. Им по двенадцать. Хотя вполне возможно, что Еве уже тринадцать. Джастис сказали, что её определят во второй класс, одна радость – она хотя бы не будет самой младшей в школе. В Хайбери-хаус всего восемь классов, с первого по верхний шестой, а ещё нечто совершенно необъяснимое под названием «дополнительная ступень».

– Не терпится познакомиться с ней, – сказала Джастис.

Матрона пришла в ужас от столь неслыханной дерзости. Очевидно, надо было молчать.

– У тебя есть медицинская карта?

Джастис порылась в сумке и протянула ей карту.

– Хорошо. Иди за мной, – сказала матрона.

Джастис старалась запомнить дорогу, но тщетно. Они прошли несколько комнат, затем пересекли небольшой внутренний дворик (с блёклой, потрёпанной ветром растительностью), столовую, поднялись по каменной лестнице вдоль обшитого деревом коридора и, наконец, добрались до небольшой комнаты со скамьями у окон и помятыми диванами. Видимо, Ева сидела на одном из них.

– Ева, это Джастис, – сказала матрона. – Не Джоанна, а Джастис.

– Ну и ну, – сказала Ева, тараща глаза.

Ева была низенькой девочкой со светло-русыми волосами. Одета она была в коричневый пиджак с золотой каймой. Под ним были коричневая юбка, жёлто-белая полосатая рубашка и высокие коричневые гольфы. Вряд ли она сумасшедшая, подумала Джастис, просто такая школьная форма. Её форма лежала в сумке, но она ещё не осмелилась примерить её.

– Ева покажет тебе спальню, – сказала матрона. – Ужин в шесть. До свидания, девочки.

И снова эта улыбка.

– Что на ужин? – спросила Джастис, когда матрона ушла.

– Каждый раз одно и то же, – сказала Ева. – «Мёртвые детки»[3].

– «Мёртвые детки»?

– Это такой пудинг, – объяснила Ева. – Кстати, мы с тобой в одной спальне. Сипухи. Все мы друзья по несчастью. Показать тебе твою комнату?

– Да, пожалуйста, – сказала Джастис, поднимая свою сумку. Её слегка ошарашило такое количество новых слов. Сипухи. Мёртвые детки. Что всё это значит?

По дороге Ева рассказала Джастис, что ей двенадцать и она уже год учится в Хайбери-хаус, а до этого ходила на подготовку. Её лучшую подругу зовут Нора, и обе они обожают Хелену Блисс, старосту.

– Чем занимаются твои старики? – спросила Ева, пока они поднимались по очередной лестнице.

– Мои старики?

– Твои матер и патер.

Джастис удивилась. Это латынь, она точно знает, но она никогда не слышала, чтобы кто-то её возраста говорил на латыни в обычной жизни. Хотя, если честно, она вообще не знает, о чём говорят дети её возраста. Видимо, тут так принято.

– Мой отец адвокат, а мама умерла.

– Умерла? – Ева остолбенела. – Жуть какая.

– Давно, – пояснила Джастис. Вообще-то ровно тридцать один день назад, но ей не нравилось произносить это вслух. Ведь стоит сказать что-то вслух, как оно станет реальностью, к тому же чужое сочувствие вызывало у неё только одно желание – плакать, а ведь она твёрдо решила, что ни за что и ни при каких обстоятельствах не будет плакать в Хайбери-хаус.

– Мама учила меня дома, – сказала она, меняя тему. – Я никогда не ходила в школу.

– Ой, бедняжка. – Ева сжала ей руку, но потом милосердно отпустила. – Тебе понравится. Тут супер.

Опять коридоры, опять странные узкие лестницы. Всегда нужно знать, где ближайший выход. Так говорил Лесли Лайт в «Деле о призраках в отеле». Но Джастис совершенно запуталась в этом причудливом муравейнике. Её утешало только одно – это здание хранит тайну, которую она обязательно раскроет.

– Ева, – сказала Джастис, нагнав своего гида, – мистер Най, водитель такси, сказал, что кто-то недавно умер в школе. Ты слышала об этом?

Ева обернулась. Джастис не знала, что именно, но что-то в её лице изменилось.

– Мэри, – шепнула она. – Служанка. Мисс де Вир не велела об этом говорить. – Ева остановилась у двери, едва заметной на деревянной обшивке стен. – Вот наша спальня. Супер, правда? – сказала она, распахнув дверь.

Джастис заглянула в длинную комнату. Пять кроватей, разделённых белыми перегородками. Маленькие окна высоко под потолком. Единственным источником света служила лампочка в дальнем конце.

Ева не сводила глаз с Джастис и явно ждала ответа.

– Супер, – буркнула Джастис.

Когда Ева ушла в ванную чтобы переодеться, оставив её в спальне, Джастис сделала новую запись в дневнике:

Матрона велела Джастис переодеться в школьную форму, так что деваться некуда. Единственный способ заставить себя надеть коричневые гетры – притвориться, что она янки времён Американской гражданской войны, который выполняет секретное задание, выдавая себя за солдата Конфедерации. Она прекрасно помнила, что мама говорила об униформе: если одевать людей одинаково, они станут мыслить одинаково, а это опасно.

– Но тебя здесь нет, мама, – прошептала Джастис, – а мне придётся побыть школьницей, надеюсь недолго.

Ева вернулась, чтобы отвести её на ужин и, само собой, проверить, что она правильно оделась.

– А тебе идёт, – сказала она. – Настоящая школьница.

– Что ж, спасибо, – сказала Джастис с сомнением.

– Мне нравятся твои волосы, – сказала Ева. – Очень красивые.