На самом острове всего три поселения, и самое крупное из них тоже имеет название Энстад.

Гости вроде нас явление на острове достаточно редкое, и потому, едва я успел приземлить «Небесный странник», к нам на борт явился человек с приглашением посетить дом Агориса Хиериниуса, местного губернатора. К тому же выяснилось, что именно сегодня он дает бал.

Балом событие назвать было трудно, все-таки Энстад – дыра еще та, и все же вечер прошел на удивление весело.

Музыка, танцы, великолепный стол… Особенно меня впечатлила скоблянка из трепанга под местное вино, оказавшееся весьма недурственным. Ну и гостеприимный хозяин – губернатор Хиериниус, к моему удивлению, выглядевший ненамного старше меня, а ведь мне еще и четверти века не стукнуло.

Все прошло бы замечательно, если бы не два, вернее, как выяснилось позже, три момента. На один из них внимания можно было бы и не обращать, признаться, к таким вещам я почти привык: один из гостей дома Хиериниуса, кстати, изрядно подвыпивший, довольно пренебрежительно назвал мой «Небесный странник» скорлупкой.

– Видал я летучие корабли и в два, а то и в три раза больше, – разглагольствовал он, как будто мне самому видеть их не приходилось.

Причем не только видеть, но и летать на них, и даже спасти один из таких гигантов, что, наверное, приди кому-нибудь в голову посадить его на остров, как раз половину территории он и занял бы. Конечно же, я преувеличиваю, но это не значит, что я должен выслушивать этого типа, как выяснилось с его же слов, всю жизнь проведшего на Энстаде и носа с него не высовывавшего. Откровенно говоря, очень хотелось завести его в темный уголок и от души приложить кулаком по тому внутреннему органу в правом подреберье, о состоянии которого, судя по сизому носу, он совершенно не заботится.

Спас меня Кайль, заявившийся с самым довольным выражением лица ближе к середине вечера. Завидя мою кислую физиономию, он довольно бесцеремонно подхватил моего назойливого собеседника под локоть и едва ли не насильно куда-то увел.

Откровенно говоря, кислым лицо у меня было не только из-за разговора с этим, как выяснилось, собирателем трепангов, чей вкус я нашел отменным, имелась и другая причина. Николь надела то самое платье, в котором я и повстречал ее в Эгастере, и которое она не успела продемонстрировать на вечере в доме тамошнего бургомистра. Так вот, платье само по себе красивое, и очень ей идет, но длина подола, согласно недавней столичной моде, едва достигает щиколоток.

Поначалу я опасался, что наряд Николь вызовет у присутствующих на вечере следующую реакцию: «Мол, что они себе позволяют в этих столицах, и куда вообще катится мир?!» Но нет, дамы явно прикидывали – как подобное одеяние смотрелось бы на них, ну а мужчины, естественно, интерес проявляли к другому.

Николь и в безобразном просторном балахоне выглядит так, что мужчины оглядываются ей вслед, а уж сейчас!.. Когда в перерыве перед очередным туром Николь подошла ко мне и спросила: «Милый, и чего это у тебя такой кислый вид, когда так весело?» – я долго соображал, как бы ответить так, чтобы не испортить ей настроение. А когда, наконец, собрался с мыслями, она уже была приглашена очередным кавалером, напоследок показав мне язык.

В тот момент, когда я в очередной раз проклинал себя, что принял решение завернуть на остров, где кроме трепангов и вина ничего хорошего нет, и произошло то событие, после которого на следующее утро я застал своего навигатора в таком состоянии.

В залу вошла одетая во все черное дама. Она была стройна, молода, красива, и даже траурный наряд очень ей шел. Поначалу ее лицо мне показалось знакомым, но приглядевшись, я понял, что ошибаюсь. Вероятно, это произошло потому, что выглядела она как уроженка юга герцогства, откуда я родом. Не сказать, что мы отличаемся чем-то особенным от остальных жителей герцогства, и все же смуглость кожи, темный цвет волос и глаз распространены на юге настолько, что крайне редко можно увидеть другие типажи, разве что рыжие тоже попадаются. И еще уроженцам юга герцогства присуща некоторая сухопарость, толстяки в наших местах явление редкое.

Рианель Брендос в это время находился в окружении нескольких мужчин почтенного возраста и что-то им вещал с обычным своим невозмутимым выражением лица. Вероятно, что-то очень интересное, поскольку слушали они его с неослабевающим интересом. И тут он увидел ее. Даже через залу было видно, как он вздрогнул всем телом.

– Гармелинта, вдова Клемента Рубиса, – услышал я недалеко от себя. – Первый ее выход в свет за целый год. А уж как она его любила!

Судя по тому, что Рианель что-то спросил у одного из окружавших его почтенных жителей Энстада, указав на нее взглядом, он услышал то же самое.

«В тяжелое положение попал мой навигатор, – размышлял я, глядя, однако, на то, как Николь кружится в танце с очередным кавалером, который мне категорически не понравился. Его улыбочки показались мне какими-то двусмысленными, а сам он выглядел хлыщом. – Женщину, носящую траур, не пригласишь на танец. И Брендосу, с его воспитанием, сказать ей комплимент даже в голову не придет. Да и у нее самой такой вид, будто эта дама сделала кому-то большое одолжение, поддавшись на уговоры и прибыв сюда».

Так оно все и сложилось: Рианель вздыхал где-то в сторонке, не решаясь к Гармелинте подойти, а я удивлялся тому, что он, оказывается, может быть и таким. Ну а Николь продолжала танцевать, вероятно, твердо решив не отказывать ни одному пригласившему ему кавалеру.

Вечер закончился далеко за полночь. Хозяин дома любезно предложил нам занять гостевые комнаты, поскольку поле, на котором садятся летучие корабли, находилось довольно далеко от города, и мы не менее любезно приняли его приглашение.

– Тебе не понравился вечер? Ты вообще вел себя как бука – ни разу со мной не потанцевал! – заявила мне Николь, после того как мы остались наедине.

– Интересно, а как бы мне это удалось? – удивление мое было искренним. – По-моему, там целая очередь выстроилась, чтобы подержать тебя за талию, а возможно и не только за нее. И вообще, ты могла бы вести себя приличнее.

Ну да, я был на нее зол. Вообще-то, в моем представлении, Николь должна была всем своим видом показывать, что прибыла на вечер не одна, что безумно в меня влюблена, и отшивать всех желающих с ней потанцевать еще на подходе.

Девушка, в ответ на мои слова фыркнула: не дождешься, мол, от меня ни малейшего раскаяния. И вообще, случись все заново, ничего бы не изменилось.

– Так потанцевал бы с другой. Была там одна дама, чем-то похожая на леди Эйленору, например с ней. Или с той, что выглядит вылитой как ее… Роккуэль.

Николь стояла ко мне спиной, перед зеркалом, и в его отражении я успел заметить ее взгляд, далеко не самый ласковый.

«Она знает о Роккуэль! – молнией не молнией, но догадка меня озарила. – Эйленора давно для нее не секрет, но откуда она узнала о Роккуэль?! Не иначе, Мирра ей рассказала. Самой Мирре мог поведать только Энди, больше некому, – выстраивал я логическую цепочку. – Она из него веревки вьет, любой длины и диаметра. Только он однажды видел, как Роккуэль пришла ночью в мою каюту.»