— Давай поцелуемся, — кокетливо повела она глазами.

— Видишь ли, Таня… — осторожно начал Ромка, теперь уже думая о том, как бы ему отвертеться от предложенного поцелуя.

— Что ты ломаешься, как пряник? — по-простому спросила Акулова. — Ему красивая девушка целоваться предлагает, а он еще выпендривается.

— Да я не выпендриваюсь.

— Неужели забыл, как мы с тобой целовались?

— Почему забыл? Помню.

— Ну так какие проблемы?

И Акулова без лишних слов поцеловала Орешкина. Прямо в губы.

И в этот момент — надо же такому случиться! — в буфет вошла Лика Соломатина. Увидев целующихся Ромку с Танькой, она на секунду остолбенела, а затем выбежала в коридор. Орешкин, вырвавшись из цепких объятий Акуловой, кинулся следом.

— Лика, постой!..

Он догнал Соломатину и схватил ее за руку.

— Отпусти меня!

— Лика, я тебе сейчас все объясню!

— Не надо мне ничего объяснять! Я не слепая! Видела, как ты целовался!..

— Ну целовался. Подумаешь… — начал оправдываться Ромка. — Люблю-то я тебя.

— А я тебя уже не люблю! — Соломатина быстро пошла по коридору.

— Лика! — крикнул Ромка.

— Можешь считать, что я тебе ничего не писала! — Она завернула за угол.

Вот так. Коротко и ясно.

Орешкин еще немного постоял в пустом коридоре. Повздыхал. А потом поплелся в актовый зал. На дискотеку. А что ему еще оставалось делать?.. Не под машину же бросаться.

Но на этом Ромкины неприятности не закончились. К нему подошел его лучший друг Димка Молодцов.

Всегда оживленный и бодрый, Молодцов на сей раз выглядел каким-то виноватым.

— Слушай, Орех, я хочу тебе кое-что сказать.

Ромка невольно усмехнулся. Молодцов повторил его собственные слова, которые он говорил Лике полчаса назад.

— Ну скажи.

Димка замялся:

— Понимаешь… э-э… В общем, наш автостоп отменяется.

Это был второй удар за сегодняшний вечер.

— Как отменяется?! Почему?!

— Пошли на четвертый этаж. Я тебе там все объясню.

Мальчишки поднялись на четвертый этаж, где Ромка признавался Лике в любви. А дело было вот в чем.

Перед самыми летними каникулами Димка предложил Ромке отправиться в путешествие. От Питера до Черного моря. Автостопом.

— Представляешь, Орех, — азартно говорил тогда Молодцов, — через всю страну маханем. Будем добираться к морю на попутках, на электричках, пешком…

— А ночевать где? Знаешь, сколько гостиницы стоят?..

— Зачем тебе гостиницы, Ромыч?! Это же лето!.. Дрыхнуть будем в поле или в лесу.

— Что, прямо на голой земле?!

— Почему на земле? В спальниках…

— В каких еще спальниках?

— Ну в спальных мешках.

— А как же родичи? Они же нас не отпустят.

— Конечно, не отпустят, — согласился Димка. — Но я кое-что придумал…

А придумал Молодцов вот что: он скажет своим родителям, что погостит двадцать дней на даче у Ромки; а Орешкин скажет своим — что погостит двадцать дней на даче у Димки. По расчетам Молодцова, им как раз должно было хватить двадцати дней, чтоб добраться автостопом до Черного моря и вернуться назад в Питер.

Десять дней туда — десять оттуда.

Димка в ярких красках описал Ромке, как клево они будут путешествовать. И Орешкин загорелся этой идеей. Поэтому, когда отец предложил ему поехать в спортивно-подростковый лагерь, Ромка без сожаления отказался. Какой еще лагерь — если впереди его ожидает захватывающее путешествие по России!

И вот теперь выяснялось, что впереди его ожидает фига с маслом.

— Понимаешь, Орех, — смущенно бормотал Димка, — обстоятельства изменились. Я с отцом в Штаты лечу.

Ромка даже не сразу врубился:

— В какие штаты?

— Ну в Америку. ФБР пригласило папашу одно запутанное дельце распутать.

Орешкин скептически хмыкнул:

— А что, в Америке своих сыщиков не хватает?

— Сыщиков-то хватает. Но ты же знаешь, мой батя не какой-нибудь задрипанный сыщик. Он — Суперопер.

Да, Ромка это знал. Григорий Евграфыч Молодцов, по прозвищу «Суперопер», был самым крутым сыскарем во всем питерском угрозыске. Ему поручали наиболее сложные дела не только в Питере, но и по всей России. А в прошлом году Григорий Молодцов по линии Интерпола работал в английском Скотланд-Ярде.

И вот теперь его пригласили в Штаты.

— Там у них в Сан-Франциско серийный убийца орудует, — объяснял Димка. — Мочит всех подряд, а фэбээровцы никак не могут его вычислить. Вот папашу и позвали на помощь. А он меня с собой берет. Прикинь, Орех, разве я мог отказаться? Ромка вздохнул:

— Я понимаю, Димыч. Езжай.

Молодцов, видя, что друг не обиделся, тут же обрел свое обычное бодрое настроение.

— Эх, Америка! — восторженно воскликнул он. — Представляешь, Ромыч, настоящих гангстеров увижу. Может, мне даже там какое-нибудь преступление раскрыть удастся. Мы же с тобой здесь вывели на чистую воду бандита Буратино. А их гангстеры — это те же бандиты…

Димка продолжал с увлечением говорить, а Ромка думал о своем. Его-то в Штаты никто не приглашал. И от путевки в спортивный лагерь он отказался. И даже к бабке в Гусь-Франковск ему не поехать — потому что туда едут Катька с Ликой. А он и с той, и с другой в ссоре. Короче, остается — или куковать все лето в Питере, или жить с родичами на даче под Зеленогорском. Один же он к Черному морю автостопом не отправится…

Орешкин еще раз вздохнул.

— Когда летишь-то? — спросил он у друга.

— Завтра утром, — ответил Молодцов.

И вот наступило завтра. И все разъехались кто куда: Катька с Ликой в Гусь-Франковск; Димка с отцом в Сан-Франциско; Ромкины родители в Зеленогорск… Один Ромка никуда не поехал.

Он сидел дома у окна и смотрел на улицу.

Погода была великолепная. А настроение у Орешкина было отвратительное.

«Да уж, — мрачно думал он, — замечательно начались летние каникулы, ничего не скажешь». Любимая девчонка его отшила. Лучший друг — продинамил.

Все идет просто блестяще.

Наконец Ромке надоело пялиться в окно, и он решил пойти на кухню. Перекусить. Дело в том, что Орешкин вспомнил совет своего приятеля Леши Толстикова по прозвищу Толстый. Тот всегда говорил: если у тебя фиговое настроение — надо как следует поесть.