– Ну сколько раз тебе повторять, – простонал Уоррендер с официально-мученическим видом, – что только в кино военное министерство информирует адвокатов тех ребят из разведки, которых решено считать погибшими. У тебя все в порядке: твоему адвокату сообщили.

– Вот как? – вежливо удивился Холден.

– Так что не бери в голову, – успокоил собеседник и, оживившись, уточнил: – Значит, теперь вы сэр Дональд? Поздравляю. И как вы себя ощущаете?

– Не знаю. – Дон пожал плечами. – Нормально.

Приятель смерил его проницательным взглядом:

– А вот тут, мой дорогой друг, позвольте вам не поверить. – В его тоне слышалась искренняя озабоченность. – Боюсь, после выполнения последнего задания в Италии вы чуточку повредились мозгами. Почему вы не ликуете и не пляшете фанданго? – Он на секунду замолк. – Неужто из-за этой Силии?

– Да.

– Так-так… А фамилия ее?

– Деверо, – тихо произнес майор. – Силия Деверо.

Со своего стула Холден мог видеть на рабочем столе Уоррендера маленький перекидной календарь и страницу с красной цифрой «10». Среда, 10 июля. Воспоминание оказалось столь ярким, что он на мгновение зажмурился. Потом поднялся и подошел к окну.

После относительной прохлады кабинета уличный жар, плавивший мостовую Уайтхолла, казался нестерпимым. На смену самому дождливому за последнюю четверть века июню пришел раскаленный июль; палящее солнце слепило глаза, кровь почти вскипала в жилах. Мимо протарахтел красный автобус, поблескивая свежей краской на некогда обшарпанных боках. Мешки с песком, колючая проволока – все эти знаки войны уже были убраны с Уайтхолла, и восстановилось нормальное движение транспорта. Семь лет…

Да, семь лет прошло с того дня, девятого июля, когда Марго Деверо обвенчалась с Торли Маршем. Венчание состоялось в маленькой деревушке Сент-Жиль в «Касуолле». Мысли Дональда крутились вокруг этой свадьбы, ставшей добрым предзнаменованием.

Он не мог не помнить, что семь лет назад в этом отдаленном уголке Уилтшира стояла такая же нестерпимая жара, как сегодня. Слепящая зелень касуоллских лужаек и сверкающая гладь воды во рву, окружавшем «Моут-Хаус», подчеркивала уютную прохладу крохотной церквушки. В полумраке белые, голубые, сиреневые платья женщин сливались с букетами цветов.

Скамьи за спиной были переполнены гостями, оттуда то и дело доносился шорох и кашель. Сам он, как шафер жениха, стоял позади и чуть правее Торли, а Силия, исполнявшая роль подружки невесты, стояла напротив, рядом с Марго. Сквозь прозрачные поля ее огромной шляпы Дональд мог любоваться мозаичными окнами церкви.

Кто же сказал, что церкви похожи на пещеры, где пираты прячут сокровища? Это сравнение в свое время буквально поразило его, врезавшись в память. А церквушка и впрямь напоминала пещеру своим запахом и атмосферой – мерцающими в полумраке пыльными стеклами витражей, медными подсвечниками…

Лица Торли Марша он не видел – только широкую, могучую спину, обтянутую дорогим черным сукном. Спина эта излучала спокойную доброжелательность, как и вся натура этого молодого, подающего надежды биржевого маклера. И все же Торли отчаянно волновался. Через прозрачную дымку белоснежной вуали Холден мог разглядеть четкий профиль Марго. Цветущая, добродушная и веселая, она считалась в семье красавицей, и Силия, с ее аристократическими чертами, всегда чуть склоненной головой и лиловыми тенями на веках, подчеркивала здоровую прелесть сестры.

Как он радовался за Марго и Торли! В тот день он пребывал в блаженной уверенности, что их брак будет счастливейшим в мире.

«Я, Марго, беру тебя, Торли… – слабым эхом отдавалось от церковных стен хрипловатое контральто, – в законные мужья». И дальше вслед за священником: «…не разлучаться ни в радости, ни в горести, ни в богатстве, ни в нищете, ни в болезни, ни в здравии…»

Волнение, охватившее его, было так же осязаемо, как аромат цветов, струившийся от задних скамей с приглашенными. От волнения спирало дыхание. Дональд не осмеливался взглянуть на Силию.

Он так разволновался из-за возложенной на него миссии, что едва не уронил кольцо. Или это у Торли дрогнула рука, когда Дон, как положено шаферу, передавал обручальное кольцо жениху? Еще немного, и им с Торли пришлось бы ползать на карачках перед всей этой толпой, шаря по полу в бестолковых поисках. Паника, вызванная возможностью столь неприятного конфуза, рассеялась, как только мистер Рейд в белом стихаре наклонился к ним и заговорщицким шепотом произнес: «Пожалуйста, положите кольцо на Библию».

Вероятно, чтобы друзья перестали мусолить его в руках. Они с Торли несколько минут недоуменно пялились друг на друга, словно проницательная церковь для их же блага поручила им какое-то особенно сложное задание.

Окончание свадебной церемонии с ее бесконечным преклонением колен на специальные молитвенные подушечки стало моментом наивысшего накала эмоций. Все присутствующие бросились целоваться и обниматься. Ему вспомнилась старенькая бабушка («вторая мамочка», как ее называли), восьмидесятилетняя старушка, чье выбеленное временем лицо казалось сильно напудренным, которая беспрестанно утирала платочком выцветшие глаза. Была там и Оби в своей смешной шляпке. Оби, когда-то выпестовавшая обеих сестер, оставалась в тени во время всеобщего шумного ликования. Присутствовал и сэр Дэнверс Локи, посаженый отец, и старый доктор Шептон, недоверчиво взиравший на все происходящее из-под пенсне, и двенадцатилетняя малышка Дорис Локи. Девочка, вместе с подружками носившая за невестой цветы, по какой-то причине вдруг разразилась слезами и даже отказалась участвовать в продолжавшемся празднестве. Что же касается Силии…

В это мгновение невозмутимый голос Уоррендера пробудил Холдена от воспоминаний.

– Ну так что же, старина? – терпеливо спросил он.

– Прости, – отозвался Холден.

Выбросив окурок в окно, он обернулся к собеседнику и улыбнулся. Тот участливо разглядывал худощавую фигуру друга в оконном проеме. Узкое, интеллигентное лицо, потемневшее на итальянском солнце, тоненькие усики, непроницаемый, загадочный взгляд.

– Задумался, – объяснил майор. – Вспомнилась свадьба Марго и моего друга Торли Марша. Они обвенчались семь лет назад, перед самой войной.

Уоррендер вопросительно приподнял бровь:

– Марго?

– Да, старшей сестры Силии. Марго тогда было двадцать восемь, а Силии не больше двадцати одного. Их осталось трое в семье: Силия, Марго и старая бабушка, они обычно называли ее «второй мамочкой». – Дональд негромко рассмеялся. – Знаешь, эти свадьбы, вспоминающиеся через много лет, почему-то начинают казаться забавными. Только вот почему?

– Забавная мысль, – усмехнулся Уоррендер. – Но…

– А я думаю, – задумчиво продолжал Холден, – все, что вызывает сильные чувства, кажется потом смешным. Все – от брачной церемонии до снарядов, падавших тебе на голову. Только на свадьбах присутствует… Как же ее назвать? Какая-то благостная атмосфера, что ли… И о них всегда вспоминают, смеясь: «А помнишь, как ты?..» – Он замолчал, потом, словно желая убедить и не думавшего сомневаться приятеля, прибавил: – Марго действительно красавица. Знаешь, она никогда не была так очаровательна, как в тот день. Она вся сияла. Высокая, каштановые локоны струятся под белоснежной фатой, карие глаза сверкают, а на щеках веселые ямочки. Марго часто смеялась. Она вообще из тех неукротимых девчонок, которые становятся капитанами хоккейной команды в школе. Понимаешь? А вот Силия… Господи, Силия!..