Даша кивнула:

— Согласна, но с условием — не в штаб!

Военком вернулся за стол и подписал ее рапорт с резолюцией в уголке «в морскую пехоту». Поднял голову и мечтательно произнес:

— Эх, встретиться бы с Алешкой, твоим отцом, да поболтать всласть!

Она спокойно кивнула:

— Да хоть сейчас! У отца сегодня выходной и он дома, а я на машине.

— У тебя и права есть?

— На легковую и грузовую машины, мотоцикл, трактор. Могу водить БТР и танк.

Подполковник изумился:

— Не плохо! Что ж, поехали! У меня через полчаса обед, а посетителей явно не будет. Не очень-то рвутся нынче в армию, больше «откашивают». Сейчас секретаря предупрежу и поедем. Надеюсь, назад меня привезешь?

— Куда скажете, туда и увезу.

Два приятеля засиделись на кухне допоздна. Корниенко позвонил домой и предупредил жену, что не приедет. Рассказал ей о встрече со старым другом. Вера Григорьевна и Даша отправились спать. Мужчины вспоминали прошлое, рассказывали друг другу о нынешней жизни и местах, где пришлось нести не легкую службу пограничников. Корниенко не удержался и спросил:

— Леша, а твоя дочка действительно может водить танк и БТР? Или она это сказала для важности?

Волынцев аж подскочил на стуле от возмущения:

— Дашка у меня все может! Если мне веришь, то верь и ей. Просто так она ничего не скажет. Я тебе расскажу такой случай…

«Служили мы тогда в Средней Азии. Мне должны были со дня на день подполковника дать и исполнял я в то время обязанности начальника погранзаставы. Если был там, то знаешь — днем жара такая, аж мозги плавятся, а ночью холод до костей пронизывает. Дашке только тринадцать исполнилось. Она к нам на летние каникулы приехала.

В конце июня на заставу прибыло пополнение в составе двух лейтенантов. Один считался мастером спорта по вольной борьбе. Даже удостоверение имел. Прибыли они после завтрака. Дашка как раз с солдатами на плацу занималась. Ей наш прапорщик Загоскин частенько солдат «в науку» отдавал. Я не возражал, так как заметил, что солдаты из кожи вон лезут, лишь бы не осрамиться перед девчонкой. Все приемы оттачивают до автоматизма, даже самые ленивые из них.

Одета она была в подшитое Верой солдатское хэбэ и внешне отличалась от ребят только маленьким ростом да хрупкостью. Надо сказать, что учила она солдат строже, чем мы с тобой. Объясняла один раз, но это надо было видеть! Промахов и невнимательности не прощала и провинившегося, не дотянувшего бросок или проморгавшего удар, превращала попросту говоря в манекен. Кидала столько раз, сколько ей хотелось. Этим доводила парней «до белого каления». Не выдержав, иной раз они приходили жаловаться прапорщику на «наставницу». Загоскин только посмеивался в прокуренные густые усы — он всегда в окошко наблюдал «за маневрами». Он всегда все знал и замечал. Шевеля усами, как таракан, язвительно говорил жалобщикам:

— Перед девчонкой спасовали? Она может, а вы нет! Какие же вы мужики после этого? Маленькая девчонка вас на лопатки укладывает, а вы еще и жаловаться идете! Не стыдно? А ну, марш на плац! И пока шкура на спине не слезет, приемы учить!

Солдаты после такого «приема» вылетали от него пристыженные и смущенные. Стараясь не глядеть друг на друга, возвращались к Дарье на плац и действительно, отрабатывали приемы до сползания шкуры.

У одного из молодых солдат в тот день никак не получался бросок через голову! То ли парень письмо не радостное из дома получил, то ли тоска по дому заела, только Дашка мучилась с ним и так и эдак. Сама устала, но все пыталась добиться от парня положительного результата. Петр Кузьмич уже готов был выйти к ней на помощь, когда этот самый мастер спорта вмешался. Не имел он права вмешиваться в занятия, да видно решил отличиться…

Разглядев издали, что на маленьком инструкторе «пустые» погоны, он решил показать себя. Преспокойно вылез на плац и подошел к занимающейся группе. В новенькой парадной форме «с иголочки», весь начищенный и наглаженный. Не заметив, что перед ним девчонка-подросток, он небрежно отодвинул ее рукой в сторону и нагловато заявил, даже не взглянув:

— И как таким неучам солдат обучать доверяют? Давай покажу…

Дашка и так была «на взводе», а тут такое замечание! Лейтенант даже и руку не успел к бедру опустить, как «взлетел» в воздух и приземлился в кучу пыли носом. Он вскочил разъяренный, готовый стереть в порошок дерзкого обидчика и вдруг увидел перед собой девчонку-подростка, спокойно смотревшую на него. Такой растерянности на лице Загоскин не видывал ни разу в жизни. Лейтенант попросту превратился в столб. Прапорщик мне потом рассказывал, что хохотал у окна так, аж в общежитии было слышно. А оно у нас далеко находилось! Лейтенант пришел в себя от неожиданности. Подобрал фуражку, слегка отряхнул форму и молча ушел в общежитие под смешок солдат.

Через час лейтенанты явились ко мне для представления. Я еще ничего не знал, так как все утро просидел в штабе и ко мне никто не зашел. Посмотрел на распухший нос мастера спорта и спросил:

— Лейтенант, вы что, подрались по дороге сюда?

Разобиженный «маменькин сынок» рассказал мне целую историю про происшествие на плацу, старательно обелив себя. По его версии получалось, что девчонка напала со спины. Второй лейтенант все время пытался что-то сказать, возмущенно взмахивал руками, хмурил брови, но этот «мастер» слова не давал вымолвить. Я с первых же слов понял, что речь идет о Дашке и сразу не поверил словам лейтенанта — дочь не умеет подличать. Ни слова не сказав, что «хулиганка» моя дочь, я вызвал к себе через дежурного Загоскина и Дашку. Она уже переоделась в сарафанчик и спокойно вбежала в кабинет. Прапорщик солидно вошел следом и доложил по форме. Дочь посмотрела на лейтенантов и улыбнулась мне:

— Привет, пап! В чем дело?

Я смотрел на лейтенанта в упор и заметил, как тот сначала покраснел, а потом побледнел при этих словах. Второй лейтенант теперь спокойно молчал. Я повторил им слова лейтенанта. Петр Кузьмич крякнул и так взглянул на офицера, что тот опустил голову. Прапорщик объяснил мне ситуацию, возникшую на плацу. Все это время Дашка оторопело молчала и вдруг «вспыхнула» от обиды, наконец-то дошедшей до ее сознания. Обратилась она ко мне официально, чего никогда до этого не позволяла:

— Вы же, товарищ майор, лучше всех знаете, что я не нападаю со спины! Разрешите мне самой разобраться со лжецом?

И я разрешил, хотя и не имел права этого делать! Я даже представления не имел, что он мастер спорта. Дочь повернулась к обидчику и в полной тишине четко произнесла:

— Раз ты такой ученый и умный, я вызываю тебя сегодня вечером на поединок. Пока один из нас не сдастся! Если сдамся я — я больше никогда не буду учить солдат, а если ты — станешь выполнять два месяца только мои распоряжения. Можно, пап?

Я знал, что Дашка прекрасно знает службу и не боялся за лейтенанта. Хотя, если честно, такой поворот дела мне был не по душе, но я спокойно кивнул, взглянув на лейтенанта. Мне хотелось и самому проучить его за подлость. Его лицо неожиданно снова стало самодовольным. Тут вмешался второй лейтенант. Он был искренне возмущен и уже не обращал внимания, что перед ним старший по званию. Решительно выпалил: