Потом первый страх ушел, и мужчина уже больше не казался огромным, просто высокий дядька, рядом с которым даже дышать тяжело. Хотя, если верить ощущениям, у меня сейчас настолько мелкое тело, что любой, кто выше ста семидесяти сантиметров, для меня уже великан.

– Я вижу, ты пришла в себя, – от звука его голоса хотелось упасть прямо здесь, накрыть голову руками и молиться, чтобы опасность прошла стороной. Сраженная столь сильной эмоцией, я даже не сразу осознала, что понимаю его.

То ли я сейчас такая впечатлительная была, то ли он и правда жуть наводил… хотя, какие тут могут быть сомнения? И я впечатлительная, и он страшный до чертиков, все сразу.

Незнакомец сминал волю, заставлял чувствовать себя беспомощной и слабой, я даже в лицо ему с трудом могла смотреть. Глаза то и дело норовили опуститься. Разглядывать сапоги мужчины казалось куда как интереснее и значительно безопаснее.

Но вот беда, конкретно сейчас безопасность меня мало волновала. Я была отчаянно напугана, сбита с толку и почти невменяема. И старалась удержать взгляд на неулыбчивом, словно выбитом из камня лице.

Резкие черты лица, ровные и четкие, очень хорошо бы подошедшие какой-нибудь статуе, но никак не человеку. Холодные, колючие глаза, черные с легким красноватым, едва различимым отсветом. Преждевременная седина на висках, издевательски хорошо заметная в черных волосах, придавала его облику какую-то зловещую завершенность.

Видимо, я делала что-то не так, наверное, и правда нужно было опустить взгляд, а не таращиться на него во все глаза. Да, я смотрела с ужасом, но все равно смотрела, что мужчину, кажется, искренне удивляло.

– Что-то не так? – он подался вперед, попытался встать на последнюю ступень, стать еще выше, сократить расстояние.

Я все еще мало соображала, что творю, мне просто не хотелось, чтобы он приближался, и я сделала все, чтобы этого не допустить. Растяжки у тела не было, от слов «деревянные мышцы», но поднять ногу достаточно высоко, чтобы хоть в живот его пяткой толкнуть, я смогла. Он не упал, только пошатнулся и отступил на две ступени вниз, потеснив того, кто поднимался вместе с ним.

Невероятное удивление – редкая эмоция на застывшем лице – я уже не видела, неслась по коридору обратно, прямо туда, откуда только что сбежала.

Женщины, как раз спешившие за мной, застыли, растерянно переглянулись и даже не попытались меня остановить, когда я протаранила их на полном ходу.

Странная уверенность, что в конце коридора есть еще одна лестница, вела меня вперед.

Лестница и правда была, только вела она не вниз, как мне бы того хотелось, а наверх, к скромной двери из некрашеного дерева, к которой я бросилась. Выбирать все равно не приходилось: либо я рискую проверить, что скрывается за этой дверью, либо смиренно отдаю себя в руки женщин в странных платьях и жуткого мужика. Мысль о мужике хорошо мотивировала.

Лестницу ступеней в десять я преодолела за секунду и всем телом врезалась в дверь.

Та вздрогнула, но не поддалась. Сердце у меня остановилось и отказывалось биться несколько долгих мгновений, пока я не сообразила потянуть потертую латунную ручку вниз. Замок сухо щелкнул, и дверь открылась.

К тому времени, как погоня добралась до лестницы, я уже надежно спряталась на чердаке, придвинув к двери старый, пыльный стул, которым кое-как заклинила ручку.

Только остановившись и немного успокоившись, осознала, что сердце бьется как сумасшедшее, легким катастрофически не хватает воздуха, а все тело трясет, будто в лихорадке.

Паника накрыла меня с головой, украв свет и на какое-то время оставив в полной темноте. Бюджетный вариант обморока на две секунды, в пакет услуг так же входит испарина, слабость в теле и легкое головокружение.

В дверь постучали.

– Селина, – мелодичный женский голос, дрожащий, с прорывающимися в каждом слове паническими нотками, – открой, пожалуйста.

Мне было плохо, тошно и страшно.

Пощекотав руку, по плечу скользнула длинная, светлая, преступно растрепанная коса.

Коса!

Не мое темное удлиненное каре, а самая настоящая коса.

– Селина! Это не смешно! – Второй голос, более хриплый, требовательный. Голос той пожилой дамы.

Мой затравленный взгляд метался по заваленному вещами помещению. Из путей спасения было только окно, но, добравшись до него, я с грустью вынуждена была констатировать, что спасения нет. Даже в своем собственном теле я бы не рискнула прыгать на булыжную дорожку с высоты третьего этажа.

– Селина, не заставляй нас выламывать дверь! Твой отец будет очень недоволен.

Я была уверена, что как раз-таки моему отцу на это будет наплевать, но промолчала. Я теперь была не совсем я, и эта мысль все крепче вгрызалась в мозг, рискуя лишить меня рассудка.

Вытерев вспотевшие руки о ночнушку, я еще раз оглядела чердак, разыскивая зеркало или хоть какую-то отражающую поверхность, чтобы узнать насколько сильно изменилась внешне. Втайне надеясь, что обретение белобрысой косы – единственное и последнее отступление от моей привычной внешности.

Зеркало найти не смогла, только его осколок. Узкий и не очень удобный, в котором за раз могли поместиться либо голубой глаз, либо маленький, чуть вздернутый нос, или розовые дрожащие губы с таким же дрожащим острым подбородком.

Бледные щеки и гнездо на голове я рассматривать не стала. И так понятно, что от загорелой здоровой брюнетки во мне не осталось ничего.

Я теперь была уже не я, а Рапунцель какая-то.

– Селина!

Мужик пока молчал, и я была ему за это очень благодарна. Мои нервы и так были на пределе, не хватало еще услышать этот рокочущий грохот его голоса.

Медленно опустив осколок на пол, отражающей поверхностью вниз, я обессиленно привалилась спиной к стене под окном.

– Селина!

Я не отвечала, я не была этой их Селиной, я просто хотела домой.

Наверное, уместнее было бы сейчас впасть в неконтролируемую панику, быть может, устроить истерику, упасть в обморок, в конце концов, а не сидеть здесь, чувствуя, как меня с головой затапливает отчаяние.

– Отойдите, – спокойный, ровный голос, от которого волосы на затылке шевелились, прекратил копошения за дверью.

Затишье перед бурей, почему-то решила я и не ошиблась.

Крепкая дверь, надежно сдерживавшая натиск жаждавших со мной пообщаться людей, в одно мгновение почернела, прорезавшись пылающими багровыми линиями, словно венами, и осыпалась на пол скромной кучкой пепла, а в дверном проеме, одергивая черные рукава кителя, стоял хмурый ужас, безошибочно нашедший меня взглядом своих страшнючих глаз.

Спрятав лицо в коленях, я просто надеялась, что это не он папочка несчастной Селины.

Этого я бы просто не вынесла.