Наконец он остановился. Обогнув отвесную скалу, метров на пятнадцать возвышавшуюся над верхушками деревьев, они взобрались на ее вершину. Отец лег на живот и осторожно посмотрел вниз через кромку скалы. Мальчик сделал то же. Поднялся тихий ветер; верхушки деревьев внизу на склоне, под скалой, закачались, как темные морские волны.

Вдруг вождь схватил сына за руку, словно желая предостеречь его или показать ему что-то, и Харка понял, что ему не померещилось — что отец тоже увидел то, что увидел он, Ночное Око: по скале скользнула какая-то тень.

Скала была залита едва заметным мерцанием — бледным отсветом звезд и луны, скрытой от глаз холмами и верхушками деревьев. И в этом призрачном мерцании посредине скалы промелькнула и исчезла различимая лишь для зоркого глаза охотника тень. Харка впился глазами в округлый выступ на скале, рядом с которым темнело углубление, похожее на большую дыру. А может, это и в самом деле дыра? Может, это вход в одну из пещер, которых немало в этих горах?

Несколько недель назад племя охотников дакота разбило свои вигвамы на берегу реки, часах в двух ходьбы отсюда, и Харка Ночное Око, как вожак отряда Молодых Собак, исходил эту местность вдоль и поперек. Но этой скалы он всегда сторонился, потому что в племени поговаривали о злых духах, живущих в ее недрах. Может, странная тень как-то связана с этими духами? Харка посмотрел на отца, взгляд которого тоже был прикован к округлому выступу на скале. Мальчик вспомнил о необычном следе, который обнаружил у мертвого дерева.

Вождь Маттотаупа — Четыре Медведя, — встав на колени, отцепил от пояса лассо, перекинул один конец веревки через ствол дерева с мощными обнаженными корнями и, крепко держась за оба конца веревки, стал осторожно спускаться вниз, прижимаясь к скале, чтобы не стать мишенью для того, кто, возможно, прятался за круглым выступом. На вожде были узкие кожаные штаны с широким поясом и мокасины. Собранные в косички волосы падали на плечи. На шее у него висел на сыромятном ремне нож в кожаном чехле. Другого оружия, даже томагавка, у него с собой не было. Вождь перелез через круглый выступ — половины длины лассо оказалось для этого достаточно — и исчез из поля зрения мальчика. Две минуты его было не видно и не слышно. Наконец из-за выступа показалась его рука. Он жестом велел сыну следовать за ним. Харка быстро спустился вниз, где перед черной зловещей дырой — входом в пещеру — стоял отец. Осторожно нащупывая ногой покатый пол пещеры, вождь сделал несколько шагов вперед. Харка повторял все его действия. Когда отец сел, он тоже опустился на камень. Стены пещеры были влажными, воздух удушливым. Откуда-то издалека, из глубины горы, доносился мягкий, почти напевный звук. Мальчик прислушался и невольно придвинулся к отцу. Опасность от человека им в эту минуту не грозила, так как, скрытые темнотой, они уже не представляли собой удобную мишень для врага. Но терять бдительность было нельзя. Харка полностью полагался на опыт отца, бывалого воина.

Убедившись, что поблизости все спокойно, вождь двинулся дальше. Со сводов пещеры, поросших не то шипами, не то сосульками, капала вода. Такие же «шипы» росли и из пола, местами преграждая им путь, так что приходилось с трудом протискиваться между ними. Напевные звуки в чреве горы становились все громче, сливаясь в ровный мелодичный гул.

Харка заглушил в себе все мысли и сосредоточился только на ходьбе и на шагающем впереди отце. Они уже далеко углубились в пещеру. Гул быстро нарастал и наконец перешел в устрашающий, леденящий кровь рев.

Вдруг что-то случилось. Харка не понял, что именно, но все произошедшее показалось ему каким-то жутким мимолетным наваждением. Все началось с крика — пронзительного и отвратительного, который, вырвавшись откуда-то из тьмы, заплясал вокруг многократным эхом. Потом отец крепко схватил его одной рукой, и ему почудилось, будто они оба полетели в какую-то бездонную пропасть. Помертвев от ужаса, он обхватил обеими руками какой-то остроконечный камень, за который держался свободной рукой и отец. Камень обломился. На Харку брызнула вода.

Но в этот момент отец, видимо, нашел другую, более надежную опору, потому что сумел вытянуть сына на твердый каменный пол. Где-то, уже вдалеке, опять раздался крик, и через миг они вновь были объяты лишь мраком и громоподобным шумом.

Харка усилием воли успокоил свое прерывистое дыхание. Вновь обретя способность думать, он спросил себя, не отец ли это кричал. И сам себе ответил: нет. В пещере с гулким эхом и этим оглушительным ревом человеческий голос хоть и мог показаться чужим, но второй крик донесся издалека, в то время как отец был совсем рядом.

В темноте вдруг вспыхнули искры. Из-за непрерывного гула Харка не мог слышать чирканье огнива. Теперь он увидел отца с кресалом в руке и мощную струю подземного источника, бьющую сверху, из бокового ответвления пещеры, и водопадом низвергающуюся в неведомые бездны горы.

Искры погасли. Отец встал, взял Харку за руку и осторожно повел его назад к выходу. Через несколько минут он отпустил руку мальчика: опасность оступиться или, поскользнувшись, полететь вниз миновала. Харка молча следовал за ним, и вскоре они достигли отверстого зева пещеры посреди отвесной скалы. Гул и шум стихли, они больше не слышали ничего, кроме далекого мелодичного отзвука. Они опять увидели верхушки деревьев, колеблемые ночным ветром, а над скалами и лесом вновь сияли звезды, недосягаемые и невозмутимые.

Закричал сыч.

Вождь нащупал концы лассо, стянул его вниз и на этот раз зацепил веревку за выступ скалы. Спустившись вслед за ним на землю, Харка пошел по пятам за отцом, устремившимся поперек склона от южной стороны горы к западной. Маттотаупа все ускорял шаг, и сын снова лишь с трудом поспевал за ним.

Наконец они пришли к грозному водопаду необычайной ширины, низвергавшемуся из горной расселины. Толщи воды с грохотом падали вниз с отвесной скалы и устремлялись в небольшую речку у подножия массива.

Вождь остановился. Здесь было светлее, оттого что деревья, расступившись, образовали небольшую поляну, освещенную сиянием звезд и мерцанием воды. Маттотаупа велел сыну немного поспать. Харка исполнил его приказ неохотно. Но ему хотелось показать отцу, что он умеет владеть собой в любых условиях. Он свернулся калачиком на мягком мхе и, поеживаясь, уснул.

Проснувшись, он увидел, как рождается новый день. Мрак рассеялся, луна и звезды словно выцвели, небо, деревья, скалы и мох постепенно обретали свои привычные цвета, а в лучах восходящего солнца плясали разноцветные искры водопада. Пели птицы, резвились белки, жук с гудением устремился на поиски пищи. Было холодно — холоднее, чем ночью. Серебряная роса на сухих листьях и иголках, устилающих землю, казалась инеем.

Харка увидел отца, внимательно осматривавшего подступы к водопаду и речке, по-видимому в поисках следов. Но, кроме нескольких следов зверей, приходивших на водопой, ничего примечательного здесь не было. Вождь присел рядом с сыном.

— В пещере был человек, — медленно и очень серьезно произнес он. — Вода, которую мы там видели, выходит из горы здесь.

Харка внимательно осмотрел водопад. Неужели человек может живым выбраться из горы с этой быстрой водой? Маловероятно, но возможно.