– Ладно, ты меня уговорил, Рашид! Но как я заставлю сделать это гостей?!

– Не беспокойся, – отмахнулся руководитель охраны. – Гости все поймут. Если у них есть хоть что-то в голове!

Шамиль поморщился. Рашид в последнее время распустился и порой бывал просто невыносим. Те привычки, которые он приобрел, воюя с русскими в горах, он оставил при себе, перейдя на сторону русских.

Охраняли Президента Ичкерии с размахом и жестко. Поэтому на время празднество пришлось прервать. Охранники осмотрели помещения с металлоискателями и детекторами взрывчатых веществ. По идее нужно еще было запустить специальную собаку, натасканную на взрывчатку, но собака в мусульманском доме в праздник – это несмываемое оскорбление. Гости роптали, но в целом с пониманием отнеслись к тому, что их досмотрели (каждого и со всей тщательностью), временно изъяли оружие, которого оказалось немало, – стволы сложили в отдельной комнате. Хозяин мрачно смотрел на эту процедуру, но не возражал. Где-то даже это доставляло удовольствие ему – насколько важен его родственник.

Когда все было закончено, Рашид отзвонился по телефону, и через четверть часа к дому подкатил кортеж из двух бронированных синих «Хаммеров» и черного «Мерседеса» представительского класса.

Из салона «мерса» неторопливо вылез и через ворота чинно прошествовал в сопровождении свиты САМ.

Президент, еще молодой человек (два месяца назад с помпой было отпраздновано его тридцатипятилетие), кивал в ответ на почтительные приветствия, сдержанно улыбаясь. За ним семенил хозяин дома.

Адам Тайсумов поклонился старикам, обнялся с каждым из них, при этом для всех у него нашлось слово. Он всячески подчеркивал, что уважает стариков и чтит адат – кодекс жизни предков.

– Берегите свой дом, – кивал он. – Своих родных.

– Да пребудет с тобой Аллах в твоих праведных делах, – отвечали ему.

Президент прошествовал в отдельную комнату, где ждала своего часа пятнадцатилетняя невеста.

Разета – грациозная, хрупкая, в белом свадебном платье, неприступная. Это был ее день перед тем, как стать рабыней нового дома. Хотя и сейчас работа у нее нелегкая – стоять целый день в позе королевы и принимать подарки. Ими уже завалена вся комната. Коробки, свертки. На отдельной тумбочке стоит поднос с конвертами. В конвертах – деньги. Обычно гости приносят от тысячи до двух тысяч рублей. Близкие – от ста долларов и выше. Но сегодня молодых баловали с учетом того, как крепок теперь тейп, какой вес, в том числе финансовый, он набрал.

– Разета. Хороша. Глаза как у горной лани, – с удовольствием произнес Президент, заходя в комнату и разглядывая изящную невесту. – Дай выпить воды.

Девушка, улыбаясь, протянула ему хрустальный бокал с холодной водой.

Таков обычай. Просишь у невесты воду и за глоток чистой воды платишь подарком.

Подарок был богатый – как и по чину положено. С легкой улыбкой, не отрывая глаз от невесты, Президент протянул ей ключи от машины:

– На, Разета.

Невеста зарделась еще сильнее, взгляд ее был прикован к ключам, точнее к брелку от сигнализации, на котором была эмблема фирмы «Nissan».

У ворот стоял новенький полноприводной вседорожник «Nissan Patrol», двигатель – дизель с турбонаддувом, цвет – серебристый металлик. Красавец! Скорее всего, он был угнан где-то в России, потом местные кудесники выправили номера на агрегатах, подготовили новые документы. В Ичкерии традиционно никто не заморачивался приобретением «чистого», без криминальных хвостов, автотранспорта. Самые уважаемые люди не брезговали рассекать на краденых машинах. Хотя в этом случае «Nissan» мог быть и вполне легальный, официально растаможенный. Адам Тайсумов был щедр и мог многое себе позволить – ведь не оскудела еще рука дающей России, средства на восстановление республики поступали регулярно, и отчета за них никто не требовал. Это своего рода плата за лояльность региональной политической элиты и вместе с тем заброшенный Москвой крючок, чтобы при необходимости обвинить любого ставшего вдруг неугодным собственного ставленника во всех смертных грехах, в том числе в разворовывании целевого бюджета.

– Счастья тебе в доме. Слушай мужа, как самого Пророка. Больше сыновей тебе – воинов, чтобы было кому сражаться за наш род, – напутствовал невесту Президент.

Разета внимала, потупив взор. Ее сильно смущало присутствие такого важного человека. Она вообще боялась мужчин, как и положено дочери гор.

Когда он вышел из комнаты невесты, хозяин дома проводил его и усадил во главу стола. Джабраил смотрел на Президента ясными, влюбленными, восторженными глазами.

Адам Тайсумов произнес несколько подобающих моменту фраз:

– За молодых. За величие нашего народа. За смерть его врагов. И за наш род… Бокалы не поднимаю – не годно это правоверному. Но слово мое крепче любого напитка.

Он поймал восторженный взгляд Джабраила, улыбнулся в бороду, уловив гамму чувств – восхищение, любовь, и благосклонно кивнул ему:

– Подойди ко мне, племянник.

Джабраил засеменил, продолжая глядеть обожающими глазами на своего кумира.

По дороге его перехватили двое охранников, обшарив быстро и сноровисто с ног до головы. Это было против обычаев, но зато вполне обоснованно. Бойся всех, даже родных.

Президент взял его за плечи, посмотрел внимательно в глаза, улыбнулся широко и благодушно.

– Рад, брат мой. Рад. Ты был в дальних краях и стал мудр не по годам, как говорят твои родные…

– Это только знания, – произнес неживым голосом Джабраил. – Истинную мудрость дают страдания и их преодоление…

Президент нахмурился. Что-то не понравилось ему в этих словах, но что – понять он не мог.

Джабраил неожиданно сделал порывистое движение и обнял его.

Адам резко отстранился, в его глазах вспыхнули удивление и вместе с тем испуг. Он хотел что-то сказать.

И не сказал.

За всех сказала стограммовая пластиковая взрывчатка нового поколения, которую не унюхает собака и не определит детектор. Он была впаяна в пояс Джабраила.

Выпускник медресе в Саудовской Аравии Джабраил Тайсумов умер счастливым. Он совершил то, на что его толкал сам Пророк…

В этот краткий миг история Кавказа, будто кто-то перекинул стрелку, заложила вираж и устремилась по другим рельсам…

Бар «Молоток» был замызган, неуютен и никак не относился к числу престижных заведений. Единственное его достоинство для двух посетителей, перешагнувших порог, было в том, что располагался недалеко от гостиницы, где они жили. И цены вполне демократичные. А пиво, оно и есть пиво. «Балтика» третий номер что в пятизвездочном отеле «Националь», что в баре на окраине Верхнелуганска одинаковое…

Убранство заведения было декорировано под русскую избу: бревна, лавки, лапти и хомуты на стене – и все в том же незатейливом стиле. Задумка, может, была и неплохая, но со временем она стала больше напоминать не избу крепкого зажиточного хозяина, а халупу, где селилась безлошадная пьяная босота – все покарябано, ободрано, на лавках ножами вырезаны женские имена и емкие матерные слова. Здоровенный, без особой тщательности выбритый бармен, облаченный в грязновато-серую русскую рубаху с блекло-красными узорами, двигался с грациозностью ленивого гиппопотама.