Когда путники миновали портал и оказались на городской улице, Ригирт потребовал:

— Веди на лучший постоялый двор!

— Да, мастер, — кротко отозвался Петер. — На лучший. «Счастливое колесо».

Парень решил не уточнять, что упомянутое заведение — единственное в Пинеде. Лучший или единственный — какая разница? Все равно в городе нет постоялого двора классом выше.

Хозяина «Счастливого колеса» Петер не узнал — новый какой-то, незнакомый. Пристроив осла в стойло и оттащив пожитки чародея в комнату на второй этаж, ученик оставил Ригирта беседовать с кабатчиком и испросил разрешения удалиться. Он уже знал по опыту, что разговор колдуна с владельцем постоялого двора будет долгим и скучным — наставник станет нахваливать свое мастерство и выведывать, кому здесь можно предложить услуги.

Только теперь, когда чародей остался цедить пиво с незнакомым хозяином «Счастливого колеса», а Петер был предоставлен сам себе — только теперь парень огляделся, узнавая и не узнавая знакомые улицы. Вроде бы все по-прежнему, но что-то не так, как в детстве… что-то совсем не так… Вывески? Над многими лавками появились новые вывески, яркие краски выделяются на темных обшарпанных стенах. Вот и постоялый двор обзавелся изображением тележного колеса, на котором стоит — нет, не стоит, катится, перебирая ногами — веселый мальчик. Петер чуть приподнял капюшон и посмотрел внимательней — хорошо нарисовано! И дитя как живое, улыбается, лукаво глядит, чуть склонив голову, на путников. Жест маленькой руки приглашает зайти. Красивая картина. Петер зашагал по узкой улице, приглядываясь к новым вывескам. На лавке мясника прежде были намалеваны неопрятные багровые колбасы, маленький Петер боялся мясниковой вывески — теперь над дверью красовался веселый пастух, окруженный овцами. Кудрявый юноша играл на свирели, а овцы слушали, тянули морды, на секунду ученику мага почудилось, что он слышит звуки свирели — нет, только почудилось. А художник хорош, ничего не скажешь… такие чудные вывески!

Тем более мрачными казались Петеру полузабытые лица горожан. Его-то в ученическом наряде, конечно, никто не узнавал, но все до единого встречные отводили глаза, едва завидев чародейский плащ с капюшоном, и торопливо уступали дорогу. Петеру это было в диковинку. Ему случалось попадать с Ригиртом в края, где колдунов не любили или презирали… но чтобы боялись? Очень, очень странно…

Петер прошел центральную часть небольшого городка, оставил в стороне грохочущие кварталы мастерских — вот и знакомые узенькие улочки. Здесь располагались жилые дома старой постройки и почти не встречалось вывесок. Да и прохожих немного… В этих кварталах, примыкающих к городской стене, вовсе ничего не изменилось — кажется, даже сорная трава растет точно так же, как в детстве — каждый пучок на прежнем месте.

Ученик чародея свернул в сырую полутьму переулка, остановился перед знакомой дверью… Дом выглядел так, словно давным-давно заброшен — окна затянуты паутиной, заметной даже сквозь тусклые дешевые стекла, дверь, кажется, намертво вросла в косяки, щели оплетены клочьями рыжего мха, у порога — кустики бурьяна, которые не тревожит ничья нога… Петер отступил на шаг. Как же так? Где тетка? Почему дом пуст и неухожен? Парень в волнении стянул капюшон и провел ладонью по лицу…

— Петер! Парень, ты вернулся? Здорово, Петер!

Скрипнула, приоткрываясь, дверь — на пороге соседнего дома возник сосед.

— Дяденька Керт? А что здесь?.. Почему дом заброшен? Где тетя Эгата?

— Петер, вот здорово! — Керт, ухмыляясь в бороду, оттолкнул дверь и шагнул к парню. — Не волнуйся, жива твоя тетка! Жива и здорова! Замуж вышла и уехала в Генету, а то и в Энмар. Как ты ушел с этим прохвостом, как его, с колдуном этим, так она сразу продала все, что можно, да и уехала с хахалем.

— С хахалем?

— Э, да ты же ничего по малолетству не понял, верно? Хахаль у нее имелся, давно уж Эгатку обхаживал. Приказчиком служил у купца из Генеты, частенько к нам наведывался по торговым делам. Все говорил, что соберет денег и свое дело заведет. Торговое. Так Эгатка-то распродала что можно, с ним обвенчалась и тут же — фьюить! Мы, говорит, с мужем в Энмар подадимся, город торговый, богатый…

— В Энмар? Так далеко?

Петер никак не мог собраться с мыслями. Не вязалась суетливая, немного шебутная тетка с образом почтенной купеческой жены. Теперь-то он понимал многие странности в ее поведении — и слишком частые отлучки на рынок, и поздние возвращения, когда Эгата приходила затемно — румяная, с блестящими глазами и, если Петер просыпался при ее появлении, все никак не могла привести в порядок растрепавшиеся кудрявые волосы…

— Я так мыслю, что до Энмара они не доехали, а вот в Генете лавку открыть — милое дело! — рассуждал тем временем сосед. — Да я этого купчика как будто у нас на рынке встречал, покупал он что-то в кожевенном ряду. Расспросишь там, так узнаешь… Петер! Так ты вернулся, значит! А я гляжу — вроде чародей какой-то здесь крутится! Ну, думаю… А это Петер наш! Вовсе и не чародей!

— А что — чародей?.. — рассеянно спросил парень.

— Ну, плащ же у тебя этот, и вообще… Будто, гляжу, колдун у твоего дома… — Керт осекся и заговорил медленнее: — А ты это где сейчас? Кем?

Петер догадался, что сосед припомнил, как прощались три года назад, провожали в ученики.

— Так я и есть ученик чародея, — почему-то смущенно подсказал он, нахлобучивая капюшон. — Все так же, учусь, значит.

— Ага, ага… Да, да… — закивал Керт, пятясь к своей двери. — Точно, да. Верно. Помню. А теперь ты чего, домой?

— Да нет же, я с наставником. На денек-другой. А что, дядя Керт, у вас…

— Извини, парень. — Сосед теперь отводил глаза, избегая Петерова взгляда из-под капюшона, точь-в-точь как прочие земляки. От прежней сердечности не осталось и следа. — Мне пора. Дела, то-ce… собираться надо, вот…

Дверь за Кертом захлопнулась, Петеру показалось, что он различает соседа, пристально наблюдающего за улицей из-за занавески.

Чем хорошо положение ученика — тебе не нужно самому ни о чем заботиться. Потому и скрывается ученик под капюшоном, что не имеет собственного лица, не может принимать решений, не отвечает ни за что и фактически не является никем. Вот пройдет обучение, постигнет науку волшебства, овладеет магией и привыкнет правильно пользоваться Даром — тогда назовется чародеем и снимет капюшон. Кто знает, какое лицо откроется тогда Миру? Говорят, случалось всякое…

Странное поведение земляков Петеру не понравилось, но он, как и подобает ученику чародея, решил пересказать все наставнику, а там уж пусть мастер Ригирт решает, как поступить. Следует ли задерживаться в негостеприимном Пинеде, или подобру-поздорову убраться отсюда. С тем парень и поспешил обратно — в «Счастливое колесо».

Там Ригирт заканчивал обед. В трапезной было тихо и пусто. Кроме колдуна, обедали еще двое приезжих, по виду — небогатые купцы.