- Кто ты? – спросил я у бабы.

Она несколько раз начинала отвечать, но постоянно сбивалась на свистящий шёпот. Пришлось припугнуть её заступом.

- Я Мария, жена Карла Грубияна. Вдова.

- А это что за выродок? – я кивнул на ребенка.

- Это его сын!

- Врёшь, чёртова баба! Ему не меньше трёх зим, а я ушёл из дома только прошлой осенью!

Баба всхлипнула и покосилась на мою морду.

- Карл ушёл на войну четыре зимы назад. Я тогда уже носила сына, но ещё не знала об этом. Кто бы вы ни были, уходите! Не тревожьте наш покой, господин! Молю!

Холодная волна ужаса окатила меня с ног до головы. Я протянул ей бумагу и велел прочитать, что там написано. Я помнил, что Мария была в прислуге у нашего графа и умеет читать. Баба пробежала глазами по документу, в ужасе заткнула рот краем платка и выронила бумагу на пол.

- Это записка от доктора, что Карл Грубиян умер от потери крови в ночном бою при Мюльберге.

Я пожал плечами. Чёрт его знает, может, это и так. Теперь многое стало понятнее. Я вспомнил то, что забыл. Как меня проколол пикой и потом укусил какой-то рыцарь.

- Но как я могу быть мёртвым, если я сейчас стою перед тобой, моей законной женой?

За дверью уже рассвело, и баба, поминутно крестясь, кивнула на меня. Потом, заикаясь, промычала:

- Господин! Даже если вы когда-то были моим мужем, вы мертвы, и уже очень давно!

Я скосил взгляд на свои руки, перевёл его на грудь и опустил до ног. Торчащие кое-где кости, конечно, смущали меня изрядно, но не для того я прошёл пешком несколько графств, чтобы услышать в лицо от родного человека, что я уже умер. Неужели так сработало проклятье моей матери?

Неожиданно моё внимание привлёк ребенок, который смотрел на меня со смесью отвращения и любопытства, и я вспомнил, что дети в таком возрасте ещё не умеют врать. Поэтому присел на корточки и поманил детёныша к себе. Мать схватила малого за плечи, начала ныть и о чём-то меня просить.

- Скажи, малыш, как зовут твою маму? – стараясь не запугать ребёнка, спросил я.

- Мрия, – пролепетал он.

- А папу?

Ребёнок растерянно посмотрел на мать. Что ж, молчание - тоже ответ.

- А как считаешь, я живой или мертвый? - спросил я глядя, на детёныша.

- Мёлтвый, как наш кузнец Иоахим.

Я встал на ноги и обернулся. На улице уже ясный день, и живому мертвецу селяне точно не дадут далеко уйти. Да и к чему? Путь упыря - смерть. Это моя судьба, и надо принять её достойно. Но когда меня увидят дома, Марии с сыном несдобровать, селяне их сожгут на костре. Сын... У меня есть сын! Нет! Хватить убегать, пора начать жить! Это не проклятие, а дар. Великий дар бессмертия! И я обязан его передать.

Одним рывком преодолев расстояние, я впился зубами в мягкую нежную плоть, а руками оттолкнул бабью тушу к стене. Тобой займусь позже. Первым должен стать сын. Мой сын!