— На женщину! — передразнил Степаныч. — Тоже мне женщина, обыкновенная безмозглая курица!

На фиг было тормозить, ей бы впредь наука была, чтоб не ломилась на красный свет!

Мужчина был явно озадачен таким решением, которое не пришло ему в голову, но тем не менее вежливо произнес:

— Вы меня извините, пожалуйста…

— Какие извинения?! — взвился Степаныч. — Что я, на твои извинения новые джинсы куплю? Кто мне бабки возместит? Е…. новые джинсы навсегда пропали! Где я теперь…

— Сколько? — перебил его мужчина, уставший, видимо, от городовского ора.

Степаныч настолько опешил от неожиданности, что резко умолк и в задумчивости почесал голову.

Еще никто добровольно не предлагал ему денег.

Пока он пытался как можно полнее запечатлеть в памяти это историческое событие, мужчина молча протянул ему несколько купюр и спросил:

— Хватит?

Степаныч мигом пересчитал деньги. Сумма, выданная ему в качестве компенсации за якобы пропавшие навсегда брюки, превышала их стоимость в три раза. Хитрый Степаныч, однако, не стал на это указывать, а про себя уже прикинул, что жене он, конечно же, об этих деньгах не скажет, а вместо этого попросит ее постирать джинсы, и грязь, кстати, прекрасно отойдет. Можно даже пачку дорогого порошка купить, так и быть.

— А как я в таком виде на работу пойду? — Сварливо приговаривал Степаныч, пряча деньги в карман. — Да меня шефиня моя сожрет с потрохами! Я и так уже опоздал, а теперь еще в грязных джинсах в ресторан тащиться! Да меня просто-напросто уволят! У меня начальница…

Тут Степаныч напряг все свое красноречие, принявшись расписывать, какой монстр его начальница, безбожно греша против истины. И тут он заметил издали Ларису, которая вместе с какой-то женщиной двигалась в его сторону, но Степаныча пока не видела. Тем не менее он тут же перестал ее ругать и сказал:

— Вон она идет, кстати, моя начальница…

Мужчина с интересом повернул голову.

— Да? — иронически спросил он. — Так кто это тебя ругать будет? Та, что в красной юбке?

Тут подозрительный Степаныч моментально напрягся.

— А тебе какое дело? — спросил он. — Давай езжай, у меня начальница — женщина серьезная, в другое место баб клеить езжай!

Мужчина улыбнулся.

— Хорошо, я уезжаю, — проговорил он. — Еще раз извините, пожалуйста. Успехов вам.

С этими словами он повернулся и пошел к своей черной «Волге». Открыв дверцу, он сел за руль и тронулся с места.

«Все равно мудак!» — подумал Степаныч, а вслух, еще не остыв, произнес:

— Все вокруг мудаки и педики!

Тут он заметил, что Лариса его увидела, и, изобразив на своем сухом, красном, обветренном лице улыбку, поспешил ей навстречу.

— Здрасьте, Лариса Викторовна! — пропел он и сухо кивнул ее спутнице, тощей, длинноволосой точилке, как он охарактеризовал ее про себя, одетой в черную куртку и красную юбку. Степаныч вообще не любил женщин, а худых тем более.

— Привет, — как-то невесело поздоровалась Лариса. — А у меня с машиной проблемы, пришлось в ремонт отдать. Зато вот подругу встретила, сто лет не виделись, решили пешком пройтись, поболтать…

Ты зайдешь ко мне, Света?

— Да нет, спасибо, в другой раз! — прочирикала та. — У Тебя же работа! Очень рада была тебя видеть, Ларочка.

— Я тоже, — улыбнулась Лариса. — Ну, адрес ты знаешь, телефон знаешь, так что милости прошу.

— Непременно! — заверила Света и, кинув на Степаныча любопытный взгляд, пошла дальше, виляя узкими бедрами.

Степаныч досадливо сплюнул.

— Я понимаю, что она не в твоем вкусе, — усмехнулась Лариса. — Тем не менее достаточно приятная женщина.

— Приятных женщин не бывает! — отрезал Степаныч.

— Что-о? — приподняла брови Лариса. — А вот это уже хамство, Степаныч.

— Да разве я вас имел в виду? — заюлил Городов. — Я вас как женщину-то и не воспринимаю…

— Еще лучше! — воскликнула Лариса. — А как же ты меня воспринимаешь?

— Как своего шефа, — серьезно проговорил Степаныч. — Вы же знаете, Лариса Викторовна, для меня служба — превыше всего! А где вы все-таки откопали эту вешалку?

— Степаныч! — строго сказала Лариса. — Это вообще-то моя подруга, понял? И попрошу не говорить о ней в таком тоне только потому, что у нее недостаточно, на твой вкус, большой бюст. Она хороший человек. Кстати, почему ты не на рабочем месте? Почему вместо этого торчишь тут и осмеиваешь моих знакомых?

— Так я, Лариса Викторовна, шел, а тут вас увидел… И хмырь какой-то к вам клеиться пытался.

— Да? — удивилась Лариса. — Что-то я не заметила.

— Так я ж его отшил! — гордо сообщил Степаныч. — Сразу дал понять, что вы женщина серьезная и что ловить ему тут нечего.

— Ты небось меня такой мегерой выставил, что он испугался и сам ушел? — засмеялась Лариса. — А что за хмырь-то?

— Да просто козел на черной «Волге», — презрительно скривился Степаныч. — Ездить даже не умеет, вон все штаны мне испортил новые, только что из Нью-Йорка привезенные, первый раз надеванные…

— Ладно, пошли, — Лариса решительно прервала причитания своего администратора, прекрасно зная, что за ними последует требование компенсировать ему ущерб. — Работать пора.

Степаныч, недовольно ворча, поплелся за своей начальницей.

— Ну что там, конфликт улажен? — спросил парень, сидящий на заднем сиденье черной «Волги», обрызгавшей Степаныча, своего приятеля за рулем.

— Да, все в порядке, — ответил тот. — Денег дал, так он сразу притих.

— Я думал, сейчас менты приедут, — признался пассажир, — так он орал.

— Да уж, глотка у него луженая, — засмеялся водитель и, посерьезнев, добавил:

— Ты вот что. Хорошо, конечно, если все пройдет, как обычно, но все-таки будь поосторожнее, ладно? Большие деньги везешь!..

— Да ладно, не впервой, — отмахнулся парень.

— И все-таки будь осторожен.

— А ты что, дурной сон, что ли, про меня видел? — засмеялся приятель водителя.

Тот резко обернулся и, сверкнув белыми зубами, проговорил:

— Нет. Вот как раз ты-то мне и не снишься!..

Лариса Котова давно заметила, что если в жизни происходит какая-нибудь неприятность, то она, как правило, тянет за собой появление новых. Это уже проверено — стоит случиться чему-то плохому, как на тебя, словно из мешка, начинают валиться всевозможные пакости.

Неприятности Ларисы начались с того, что в ее любимой «Вольво» полетела подвеска, и как раз в тот момент, когда она ехала в свой ресторан на работу.