— А что это за пёс? — спросил Питер, надеясь, что пёс достаточно большой, чтобы на нём можно было покататься верхом.

— Пёс… сиамский, — немного подумав, ответил мистер Шеймас.

— А сиамские собаки большие?

— Самые большие в мире. Полагаю, Бандит даже мог бы проглотить тебя целиком, если б захотел. — Мистер Шеймас умял остатки яблока вместе с огрызком. — Так что скажешь, парень?

* * *

Никакого особняка у мистера Шеймаса не было. Как не было ни богатств, ни слуг, ни застолий. Пёс Бандит, правда, присутствовал, но был он довольно старый, передвигался на трёх ногах и, как и большинство стариков, ненавидел детей. Вместо того чтобы катать Питера на спине, он дни напролёт хромал и рычал, а из его противной пасти то и дело капала на пол слюна.

Мистер Шеймас отказался от торговли попрошайками и больше о ней не вспоминал. Он распродал всех сирот и полностью посвятил свою жизнь тому, что обучал Питера искусству воровства. Весь первый год их жизни вместе он прятал от мальчика еду внутри старого морского сундука. Если Питер был голоден, ему приходилось открывать замок голыми руками. Таким образом мистер Шеймас не только обучал его ценным навыкам взломщика, но и существенно сокращал свои расходы. Мальчишка ходил голодным более двух недель, прежде чем впервые пообедать в своём новом доме. К тому моменту, когда ему наконец удалось отпереть замок (воспользовавшись приёмом, известным домушникам как «Макниэри Твист»[2]), пища давно уже испортилась. Но со временем Питер наловчился и в конце концов научился открывать абсолютно все замки в коллекции хозяина.

Мистер Шеймас обучал Питера и тому, как всегда оставаться незамеченным, — пролезать между половицами, красться по крышам и даже по гравию так, чтобы не производить ни единого звука. Мальчик схватывал любую науку на лету и очень скоро научился всему набору воровских уловок — от вырезания оконных стёкол до вязания сложнейших узлов. К десяти годам Питер Нимбл уже стал самым искусным вором, какого видали городские жители испокон веков. То есть, разумеется, никто его не видал: все обнаруживали только открытые сейфы и опустошённые им шкатулки для драгоценностей.

Каждую ночь мистер Шеймас отправлял Питера в город с новым заданием. И каждый день на рассвете Питер возвращался к мистеру Шеймасу с полным мешком награбленного добра. «Червяк! (А именно так мужчина привык называть мальчишку.) Ты чертовски здорово поработал. А теперь уйди с глаз моих!» После чего запирал мальчика в подвале и оставлял Бандита на страже. Питер был не так уж против подвала. Темнота его, незрячего, не пугала, а сидеть в заточении нравилось ему больше, чем грабить дома честных людей. Ведь сколько бы плохого он ни совершил (а воровство — это плохо), Питер всё-таки был хорошим мальчиком, который вовсе не хотел заниматься воровством. Каждое утро, сворачиваясь калачиком на сыром полу подвала, он представлял себе, как прокрадывается мимо Бандита, проникает в комнату мистера Шеймаса, в которой тот хранит свои богатства, и возвращает всё награбленное законным владельцам. Представлял, как благодарные горожане спасают его от жестокого мистера Шеймаса и приглашают поселиться в своём большом и тёплом доме, где всегда много еды, звучит пение и бегают другие детки. Словом, Питер мечтал о счастье. Но мечта оставалась всего лишь мечтой, и каждый вечер на закате он вновь просыпался под крики мистера Шеймаса, и тот пинком выталкивал его на улицу — воровать.

Так и шла жизнь Питера Нимбла. Слепой, обездоленный, он терпел унижения и издевательства и был вынужден совершать преступления — день за днём, год за годом, — пока одним очень дождливым, но совершенно особенным днём не встретил незнакомца, изменившего его жизнь навсегда.

Помимо ночного воровства у Питера имелись и другие обязанности. Раз в две недели по вторникам мистер Шеймас отправлял его на рынок добыть (то есть украсть) еды. Этот вторник не был исключением.

— Вставай, червяк! — завопил мистер Шеймас, едва забрезжил свет. — Сегодня продуктовый день. Я тебя не за то кормлю, чтобы ты тут бока пролёживал.

Питер всю ночь занимался кражами и только час назад добрался до постели.

— Да разве вы меня кормите, — пробубнил он, и эту глупость ничем, кроме усталости, объяснить было нельзя.

Через мгновение мальчик почувствовал, как огромная мясистая рука хватает его за волосы и резко ставит на ноги. «Не забывай, с кем разговариваешь, червяк! — рявкнул мистер Шеймас, затаскивая тощего мальчишку вверх по лестнице в дом. — За это ставлю перед тобой двойную задачу: принеси мне еду и деньги… А ещё игрушку для Бандита!»

Пёс благодарно облизнулся, когда они проходили мимо.

— Есть, сэр! Простите меня, — сказал Питер, искренне раскаиваясь. Он понимал, что пререкаться себе дороже, но, как вы знаете, слова иногда выскакивают изо рта сами собой.

— Свои извинения прибереги для палача. — Мистер Шеймас выпихнул мальчика на улицу и кинул мешок для награбленного ему вослед. — Позаботься, чтобы он был полон, когда мы с тобой снова встретимся. А иначе! — И двери захлопнулись.

Питер поднялся и перекинул мешок через плечо. Услышав, как высоко в небе крупные капли дождя протыкают тучи, он вздохнул.

Дождь представляет собой совершенно особую проблему для людей той профессии, к которой принадлежал Питер. Понимаете ли, в дождь богатые люди редко выходят из дома: боятся растаять. А если кто-то из них и решается выбраться на улицу, то обычно в сопровождении слуги с зонтом, который внимательно следит, нет ли поблизости карманных воришек. Ничто в городе не производится с такой радостью, как повешение карманников, и любой преступник, который решается пойти на воровство в подобных обстоятельствах, сильно рискует. Именно по этой причине Питеру удалось стянуть разве что сущие мелочи тем промозглым дождливым днём.

Мальчик заворачивал за угол, пряча под рубашкой брокколи и копчёную селёдку и думая о том, что ему попадёт, если он сегодня не принесёт мистеру Шеймасу денег, как вдруг у самого дока ему на пути попалась толпа народа. Какая удача! Карманным воришкам обычно есть чем поживиться в плотной толпе. А в этот раз везение было ещё больше: все слуги с зонтами наблюдали за происходящим с не меньшим увлечением, чем их хозяева. Мальчик бросил продукты и немедленно принялся за работу. Он аккуратно пробирался сквозь толчею, вынимая кошельки из карманов зрителей и пытаясь понять, что же вызвало такой ажиотаж.

— Надоело выглядеть как монах? — раздавался над толпой громкий голос. — Ваш скальп гол, как Альпы? Забудьте об этом! Этот тюрбан, сделанный из шкуры медведя Южных Морей, за одну ночь вернёт вам роскошные локоны! — Голос принадлежал мужчине, который стоял где-то слева от Питера. — Шляпы на каждую голову! Вам больше не придётся искать! — Голос был уверенным и ровным, и оратор каким-то чудом удерживал внимание толпы.