Го-гона. — Нашли вчера серебряную пудреницу?

— Спасибо, Гогона, все у меня хорошо, и пудреницу я нашла, — ответила Пати и опять покраснела.

— Вы куда идете? Хотите, я вас провожу, — предложила Гогона и, не дожидаясь ответа, спрыгнула с ходули на землю.

— А ты проваливай, глаза б мои тебя не видели! — бросила она, проходя мимо меня, и быстро догнала Пати.

Та не стала возражать, что Гогона пошла рядом, и я подумал: «Да, видно, она и вправду неплохая!»

Еще с дороги я увидел далеко в поле белую подвижную точку. «Ага, Тухия уже там!» — подумал я. Где увидишь Толию, белую дворняжку, там ищи и Тухию. Это были неразлучные друзья. Тухия вечно грыз что-нибудь — кусок мчади, кукурузной лепешки с сыром или мясом, — и по-братски делился с собакой.

А я не очень любил Толию. При ней даже в шутку нельзя было побороться с Тухией. Она сразу же начинала отчаянно лаять и кидалась на меня. Она мешала нам даже в чижа играть.

Тухия и Буду всегда играли против меня и Гочи. Если случайно выигрывали они и Тухия садился на меня верхом, собака визжала от радости и, закрутив хвост колесом, носилась вокруг нас. Но Гоча мог обыграть нас всех с закрытыми глазами. И вот как только Тухия подставлял мне спину, я сразу взбирался к нему чуть ли не на плечи, чтобы собака не отгрызла мне ноги. А шерсть на ней вставала дыбом, она рычала, лаяла и, оскалив зубы, кидалась на меня, когда я спрыгивал на землю; правда, тут же и отходила, словно поняв, что это всего лишь игра.

Развалившись в траве, Тухия грыз мчади, отламывал куски и бросал то влево, то вправо от себя. Собака без устали, с веселой готовностью кидалась из стороны в сторону.

Буду, как обычно, упражнялся в игре. Он трусил по лугу со свежеобструганной битой и упрямо колотил по чижу. Раз семь ударит, бедняга, прежде чем удастся подбросить чижа и отбить хотя бы шагов на шесть.

Гочи не было.

Я хотел обойти поляну стороной, но Буду побежал мне навстречу.

— Нет, Гогита, ты от меня не уйдешь!

— Чего тебе?

— Тухия! — завопил Буду.

Тухия, задыхаясь от смеха, отбивался от вцепившейся в штанину собачонки и, должно быть, не слышал Буду.

— Тухия! — крикнул Буду громче. — Оглох, что ли?

Тухия не спеша приподнялся, сел, бросил собаке последний кусок лепешки и сделал вид, что встает. Но снова растянулся на траве, положив ноги на спину Толии.

Со стороны двора Цетерадзе донеслось тихое посвистывание.

— И Гочу не пущу! — крикнул Буду и кинулся наперерез Гоче.

Гоча, насвистывая песню и покачивая в такт головой, поравнялся с Тухией.

— Чтоб тебя собаки загрызли, Тухия-разиня! — сказал он, проходя мимо.

Тухия приподнял голову:

— Привет! — и снова погрузился в траву.

Все так же насвистывая, Гоча направился ко мне.

— Заткнись! — на ходу бросил он Буду и обернулся ко мне. — Ты хоть понял, чего ему надо?

— Да кто его поймет!

— Не пущу вас, и все! — надрывался Буду. — Давайте играть, а то вчера…

— Что вчера?

— У него со вчерашнего спину ломит, вот что, — объяснил я. — Ну и потаскал он нас!..

— Эй, Тухия! — позвал Гоча.

Тухия приподнялся, но собака опять вцепилась ему в штанину.

— Тухия! — заорал Буду так, что собака невольно разжала зубы.

— Вам что, невтерпеж? — спросил я.

— Сыграем, если хотите! — отозвался Тухия и отпихнул ногой собаку.

— Если вы хотите, а не если я хочу!..

— Да, хотим, хотим. И я хочу, и Тухия! — опять раскричался Буду, ища глазами чиж, валявшийся где-то в траве.

— Кому начинать?

— Бросим жребий.

— Не надо, — возразил Гоча, — пусть начинают, раз они вчера проиграли.

— Мы начинаем, мы начинаем! — обрадовался Буду. — Становитесь, становитесь, только назад, подальше! Эй, Тухия, гляди! Подальше, подальше отходите! Гогита, не становись на черту!

Он вертел в руках белый чиж, замахивался битой, кричал, чтобы мы отошли, снова готовился бить, но, опасаясь, что мы перехватим чижа, опять заставлял нас отступать. Несколько минут топтался он на плешивом пятачке, с которого всегда начиналась игра — потому-то там ни летом, ни зимой не росла трава.

— Да бей ты, размазня! Долго нам тут стоять!

— Пробью, пробью, не торопите под руку! Тухия, а может, ты первый пробьешь?

Тухия с безразличным видом держал за ухо собаку. Буду наконец повернулся к нам и ударил по чижу.

Я вскинул обе руки и подпрыгнул, но чиж упал, проскользнув у меня между пальцев.

Гоча измерил на глаз расстояние от Буду до чижа и сказал:

— Пусть кидает биту.

— Может, допрыгнем? — предложил я. Очень уж близко лежал чиж.

— Пусть кидает, все равно промажет.

— Посмотрим, кто промажет, — замахиваясь битой, кипятился Буду, — посмотрим…

Неловко брошенная бита перевернулась в воздухе, ткнулась одним концом в землю и, не задев чижа, легла рядом.

— Что я говорил! — заметил Гоча.

— Ну, Тухия, теперь ты попробуй! — сказал я и бросил Тухии биту и чижа.

— Этот такой же мазила, — махнул рукой Гоча. — Два сапога…

Тухия подобрал биту; чижа, отлетевшего подальше, ему принесла собака: Толия знала, что, если бита в руках у хозяина, значит, и чижа нужно нести ему. После этого она садилась рядом и следила за каждым его движением. Только Тухия пошлет чижа в воздух, как собака уже смотрит на наши руки: как бы мы не поймали его. Когда же Тухия, отмерив шаги, старался подбросить чижа в воздух, собака уже неслась вдоль по лугу.

Пришла очередь Буду подбадривать Тухию. Он прыгал и кричал:

— Бей, Тухия! Ну-ка, дай им!

Но Гоча на лету перехватил чижа, и Тухия с Буду побрели за черту.

— Чур, я первый бью, — сказал Гоча и стал на вытоптанный пятачок.

Собака тихо отошла подальше от играющих и легла в траве.

— Толия не в духе! — заметил я.

— Знает, как туго придется сейчас хозяину.

— Ничего у вас не выйдет! — буркнул Буду, но не успел он и глазом моргнуть, как чиж промелькнул у него над головой и улетел далеко от плешивой площадки. Не то что в три, а и во все шесть прыжков Буду не допрыгнул бы до него.

— Бросать биту? — спросил Гоча, зная, что, если он не кинет сразу, Буду начнет канючить.

— Бросай! — согласился Тухия.

Буду в сомнении покачал головой.

Гоча умело бросил биту. Как бы скользя по воздуху, она долетела до чижа, плашмя упала на него, подпрыгнула и перевернулась.

— Хорош! — похвалил я.

Гоча подобрал биту и измерил расстояние до чижа.

— Раз, два, — считал Буду, шагая след в след за Гочей, —