Тамар почувствовала, как краснеет. Мистер Бернштейн не только надежен, но и проницателен.

– Спасибо. Я очень признательна вам за помощь, – начала она, чувствуя на себе умоляющий взгляд Бена. – Я хотела бы сделать так, как вы говорите, я постараюсь, но...

К счастью, она не успела закончить фразу, потому что Бернштейн перебил ее.

– Конечно, конечно, Тамар. Я понимаю, что мы слишком торопим вас. Настоящего художника нельзя торопить. Я вижу это... И чувствую. Вы устали, я прекрасно понимаю вас. Вам необходимо время, чтобы привыкнуть к своему новому положению, понять, чего вы на самом деле хотите. Это все Бен. Он подстрекатель. Простите меня.

Тамар в отчаянии смотрела на Бена, который пытался улыбнуться.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, сдаваясь. – Я все знаю. Я и не художник, и не хозяин галереи. Пошли, Тамар. Посидим где-нибудь, выпьем... Пойдете с нами, Джо?

Бернштейн покачал головой.

– Нет, спасибо, Бен. Ваша прелестная находка вполне сыта всеми нашими беседами. Поговорите с ней о чем-нибудь более интересном. Следует ли мне сказать, о чем именно?

Бен улыбнулся.

– Нет, не следует! Так мы идем, Тамар?

На улице моросил мелкий дождь, и свет фонарей придавал лужам причудливую форму и цвет. Ночной Лондон, думала Тамар, сколько художников пытались рисовать его! Однако она постаралась выкинуть из головы все мысли о живописи и сосредоточиться на том, чтобы не промочить ноги и не отстать от Бена, пока они шли к его машине.

Когда они сели в огромный «астон-мартин», Бен повернулся к Тамар, по-хозяйски уверенно положив руку на спинку ее сиденья.

– Тамар, – нежно прошептал он, – я люблю тебя.

Он поцеловал ее в губы осторожным и быстрым поцелуем и сразу же включил зажигание. Тамар промолчала, да Бен и не ждал никакого ответа. Ее слегка знобило, чувства Бена тревожили ее. Почему она не может ответить на них? Была ли она холодной, бесчувственной женщиной или это результат горьких страданий, выпавших на ее долю в юности? Порой эти мысли очень пугали ее, а сегодня она чувствовала себя особенно неуверенно.

Они приехали в свой любимый бар – винный погребок возле отеля на Пикадилли, – и там в полумраке помещения, заполненного дорогими винами и сигарами, Бен сказал:

– Что с тобой сегодня, Тамар? Ты совсем не слушаешь меня. Такое впечатление, что ты не здесь, а где-то... в прошлом.

Тамар внимательно рассматривала свой бокал, наполненный янтарной жидкостью.

– Не знаю, Бен. Честное слово, не знаю. Почему-то именно сегодня выставка и все... кажется мне таким ненужным, пустым...

– Пустым?!

Казалось, Бен был поражен ее ответом и, подозвав официанта, сказал:

– Еще виски.

И, повернувшись к Тамар, добавил:

– Почему? Это касается меня? Нас?

– О нет! – Тамар покачала головой и дотронулась до мягкого рукава его пиджака. – Как это возможно? Ты прекрасно знаешь, что без тебя я была бы никем.

– Я сомневаюсь в этом. Я очень сомневаюсь в этом, – с горячностью ответил он. – Рано или поздно, но ты непременно добилась бы успеха. Я просто ускорил его. Вот и все.

Тамар пожала плечами.

– Спасибо, Бен. Очень мило с твоей стороны. Бен раскурил новую сигару.

– Я не хочу быть «очень милым», – нетерпеливо заговорил он. – Тебе известно, чего я хочу. Я хочу, чтобы мы поженились.

Тамар опустила голову.

– О, Бен, хотела бы я верить в то, что это будет хорошо для нас обоих. – Она подняла на Бена глаза. – Но почему ты хочешь жениться именно на мне? Я хотела сказать, что ты – Бенджамин Гастингс, сын Аллена Гастингса – президента большой компании. Не сомневаюсь в том, что твой отец найдет, что сказать тебе, если узнает, что твои намерения настолько серьезны...

И добавила, не скрывая иронии:

– И я! Тамар Шеридан! Никто, не имеющая к тому же никаких связей!

– Это не так! – укоризненно воскликнул Бен. – Тебе прекрасно известно, что мой отец – твой искренний почитатель!

– Почитатель моих работ, – задумчиво сказала Тамар. – Я не знаю, понравлюсь ли я ему в качестве невестки.

– Конечно, понравишься. Кроме того, – в голосе Бена чувствовалось некоторое раздражение, – кроме того, я намерен сам выбрать себе жену, и я выбираю именно тебя.

Тамар вздохнула.

– Я... я хотела бы любить тебя, Бен. Тогда все было бы так просто!

Бен не скрывал своего волнения.

– Моя дорогая, все и так просто! Я люблю тебя, и ты не сомневаешься в этом. И я совершенно готов к тому, чтобы, не откладывая, жениться на тебе и научить тебя любить меня!

Тамар нахмурилась.

– Разве можно научить любить кого-нибудь? – с любопытством спросила она.

Бен посмотрел на свой бокал и покачал головой.

– Тамар, Тамар! Зачем тебе нужно копаться в наших отношениях. Мы прекрасно ладим, и ты знаешь, что это правда. У нас одинаковые вкусы и интересы. Почему же наш брак не может быть таким же удачным, как многие другие?

Тамар закусила губу.

– Я не знаю, Бен. Я часто думаю... впрочем, какой в этом прок? Могу я попросить у тебя сигарету? Пожалуйста.

Бен протянул ей сигаретницу с зажигалкой, и она закурила. Потом просунула свою руку под его ладонь, лежавшую на столе.

– Давай не будем сегодня серьезными, Бен. Нам еще предстоит прием. Так мило с твоей стороны, что ты устроил его, и мне не хотелось бы, чтобы сегодня на этом приеме... между нами была какая-нибудь недосказанность.

– Недосказанность? – Бен многозначительно посмотрел на нее. – Я хотел сегодня вечером объявить о нашей помолвке!

– О, Бен!

– Это правда! Тебя это не устраивает?

Тамар закрыла лицо ладонями.

– Ты должен был дать мне время, Бен...

– Сколько времени тебе нужно?

Тамар посмотрела на его красивое лицо, на котором явно было написано разочарование, и почувствовала угрызения совести.

– Хорошо, Бен, – медленно сказала она. – Дай мне время до вечера, до приема. Ты отвезешь меня домой – мне нужно переодеться, и я дам тебе ответ, когда ты приедешь за мной. Ты согласен?

Бен пристально смотрел на нее.

– И этого времени тебе будет достаточно?

– Конечно.

Он кивнул головой и быстро допил свое виски.

Когда они вышли на улицу, Тамар постаралась поплотнее закутаться в пальто, чтобы спрятаться от влажного и промозглого воздуха. Бен мягко сказал: