шума, в темноте он раздавил ещё несколько таких грибов поменьше. Это был тошнотворный ад, но невероятным усилием и везением он вырвался из этого едкого облака. Глаза застилали слёзы, он крутился на месте, пытаясь обнаружить свет и ориентир, откуда пришёл. Резь и боль в глазах не прекращалась, ноздри и гортань жгло огнём. И вновь везение, он схватил свои походные штаны, в боковом кармане которых на левой голени была плоская фляжка с водой. Он умылся и попил, это улучшило его состояние. Стало намного легче, и, как только он посмотрел свежим взглядом, огни фонаря снова висели во тьме, «на месте». Алекс пошёл на свет. Он очень громко кашлял, устроил просто шквал шума и треска. Поэтому сейчас двигался особенно тихо, стараясь прислушиваться к тьме максимально чутко.

Алекс пробирался через лес, к ногам уже подбирался холод, но об этом не думалось, ориентиром выступал свет, и к нему он покачиваясь спешил. Огонь фонаря, кажется, висел в одной точке, но почему-то не приближался. Хруст и треск ломающихся веток, шелест травы с палой листвой были сейчас ему спутниками в тёмной чаще этой почти непроглядной ночью. Это длилось какое-то время, монотонно, успокаивающе. «Это может даже походить на прогулку», — пронеслась злая шутка в его сознании.

Как вдруг, настойчиво перебив прочие звуки, вклинился новый шум, издаваемый ещё одной парой ног. Сердце Алекса ушло в пятки. Он, как ему показалось, ужом совершенно бесшумно скользнул к ближайшему толстому дереву и прильнул к нему затаив дыхание. Звуки чужих шагов тут же затихли. «Должно быть, услышал меня», — промелькнула мысль. По спине бежал холодок. Алекс старательно вслушивался, дыхание его перехватывало, а сердце рвалось из груди. Тьма вокруг словно оскалилась на него. Адреналин туманил сознание. В эту секунду казалось, что весь чернеющий, грозный лес единой громадой ополчился против него, как бы говоря, что его тень огромна и Алекс под ней сгинет.

В висках словно стучали молотками. Алекс, стараясь не шуметь, тщательно выбирая, куда наступает, выглянул. Он решил осмотреться и, едва заглянув за дерево, был просто обескуражен! С той стороны из-за дерева выглядывал он сам и смотрел на себя, в своё лицо. Два совершенно идентичных Александра взирали друг на друга несколько секунд, после чего тот Александр подмигнул и улыбнулся. Но настоящий-то Алекс знал точно, кто он, поэтому, издав вопль страха, пустился наутёк. Эту лавину ужаса в душе он не смог удержать. А поскольку смотрел назад, то не заметил, как на ускорении влетел в низко растущую толстую ветвь. Ночь для одного человека стала темнее обычного, он потерял сознание.

— Алекс, Алекс, мать твою. С тобой-то что, в чём ты весь? — сквозь пелену слышал в отдалении знакомую ругань всё ещё не пришедший в себя после удара головой Алекс.

Открыв глаза, вскочил, но едва удержался на ногах. Его поймал и не дал упасть Дэйв.

— Спасибо тебе, я смог оторваться от них. Нашёл тебя по твоему крику, это было умно́. Меня похитили. Здесь в нескольких километрах живодёрня. Они травили меня собаками, мучили. Мне удалось бежать, я спрятал телефон и, когда звонил, угодил в большую лужу в карстовой воронке, телефон накрылся.

Дэйв выглядел очень измученным и истощённым. Даже в полумраке и среди света звёзд было видно, что он сильно избит, на лице были ожоги.

— Давай выбираться отсюда, — с трудом проговорил Алекс, ощупывая массивную шишку на голове. — У меня машина на опушке, наверно, только восточнее, метрах в трёхстах. Кстати, в какой она стороне?

Едва Дэйв успел что-то ответить, как в чаще полукругом вдалеке зажглись не менее шести огней. Издалека нарастали лай и визг, а также шум грызни и звериной злобы, исходящей от нереально большой своры собак.

Дэйв ошарашенно встрепенулся и интуитивно попятился, он едва сдерживал тремор рук.

— Нет, нет, я не хочу, опять, не хочу, они калечат и жгут, — голос его дрожал, в глазах читался страх, он трепетал, словно лист на ветру.

Алекс моментально опомнился.

— Этого не будет, — он положил руку на плечо другу и поймал его полный ужаса взгляд. — Послушай, этого не будет, — твёрдо повторил Алекс, а после, поняв, что ему удалось захватить внимание Дэйва, добавил: — Бежим.

Они неслись, словно лавина в горах. Чувства обострились, им удавалось замечать все ветки, сучья, брёвна под ногами и ухабы. С невероятной скоростью бежали друзья. Это борьба, борьба за жизнь, и если уж где и выложиться на максимум, то точно в этот момент. Фонари двигались с постоянной скоростью. Несущаяся лавина визга, лая и грызни нарастала куда быстрее. Лунный свет мерк, небо неизбежно затягивали тучи. Кроны неистово шумели, ветер усиливался. Сумрак смыкался, последние пятнышки блёклого света исчезали. И едва непроглядная пелена накрыла всё, Дэйв и Алекс вырвались из чёрного леса. Не оглядываясь, они решили преодолеть последние сто пятьдесят метров до дороги и пройти по обочине. Они шли, Алекс придерживал друга. Радость переполняла их, ветер казался необычайно свежим, у них всё получилось, а главное — Дэйв живой.

— Вон она, Дэйв, держись, скоро всё кончится. — Алекс потряс кулаком. — Эти уроды за всё запл…

Сильный треск, сопровождающийся голубой мерцающей вспышкой, ворвался в их разговор. В высокой траве в низине обочины их уже ждали. Алекса в шею ударили шокером. Всё тело словно сжалось, напряглось, как пружина. Он не смог даже что-то промычать, и снова сознание угасло в нём, лишь отдалённо услышал почти сразу и второй удар шокером.

— Набегались…

Чувствовался стойкий смрад подгорелой плоти.

«Всё кончено», — последнее, что просочилось через серый туман в мыслях Алекса.

Чёрный мрак застилал сознание, границ или рамок не ощущалось, он словно был един с пространством вокруг. Алекс в нём растворился. Стресс, усталость, отравление, удар со всего маху и разряд шокера утянули его в безызвестность, словно щупальца в бездну. И конечно, неминуемое пробуждение не могло пройти гладко.

Первое, что проникло в эту серую пелену забвения, — это холод. Непримиримый враг живого, бесцеремонно он нарушает даже всякое подобие на уют. Второе, что сразу же пришло с холодом, — это сырость, всё спокойствие улетучилось, сменяемое тревогой, тьма вокруг будто оскалилась. Алексу захотелось найти выход отсюда. Мышцы свело, по телу ударила дрожь. В бессознательной пелене, в которой пребывало его сознание, это ощущалось странно, даже отстранённо. Но вдруг дрожь прокатилась новой волной, и ещё раз, и ещё раз. Вслед за ощущениями в сознание ворвался запах, точнее смрад плесени и загноившейся запущенной раны, а также сырого подвала. Конечно, Алекс не знал, что был прикован на дне старого