же вы с деньгами да с паспортом расхаживаете где ни попадя? – возмутилась Антонина Сергеевна.

– Да я не попадя… Я из Твери. Приехала на работу устраиваться, и вот… такое, – быстро пробормотала девушка.

– Понятно,– сурово произнесла Антонина Сергеевна и еще раз окинула девицу подозрительным взглядом. – И у вас, конечно, ни родственников, ни знакомых в Москве нет? – поинтересовалась она чисто для проформы.

Девушка отрицательно мотнула головой и молча уставилась на Антонину Сергеевну.

– Понятно, – снова повторила Антонина Сергеевна. – Я думаю, что вам разрешат переночевать в церкви, милая.

-

В церкви? – ошеломленно прошелестела девица, выпучивая

глаза.

– Но я …боюсь… Здесь же так…

– Что так? – Антонина Сергеевна выразительно подняла бровь и выжидательно уставилась на девушку.

– Так страшно…

– Страшно? – изумилась Антонина Сергеевна. – Ну вы и скажете! Как же здесь может быть страшно, коли это дом Господа нашего. Он вас охранит от всяких напастей, – довольная почти евангельской своей речью, Антонина Сергеевна решительно поднялась со скамейки, подхватывая девушку под локоть. – Пойдемте, поговорим с Евдокией Федоровной…

– Ев…докией Федоровной? – эхом отозвалась девушка.

– Приличная женщина, между прочим, – отрезала Антонина Сергеевна, направляясь к закутку, где приличная женщина Евдокия Федоровна продавала свечи и иконки.

Евдокия Федоровна с пониманием отнеслась к просьбе Антонины Сергеевны, однако, сразу предупредила, что у них одна общая комната для всех. Для всех, пояснила она, это значит для таких же несчастных рабов божиих, как и ты, девушка, лишенных крова и родни. Девушка вздрогнула под пристальным взглядом Евдокии Федоровны. А приличная женщина выдала фразу, от которой Антонина Сергеевна чуть не подпрыгнула:

– Ты бы, Тоня, отвела ее к себе! Что ей здесь с бомжами ночевать? Вроде нормальная девица. Будет тебе как раз невестка!

Антонина Сергеевна, ошарашенная таким напором, не нашлась, что ответить, только страшным взором посмотрела на Евдокию, которая ехидно хмыкнула в ответ.

– Я уверена, Господь не оставит тебя своей милостью, Тоня! – из чего проистекала такая уверенность, Антонина Сергеевна не смогла бы сказать наверняка. Но Евдокия Федоровна уже забыла про них и обратила свой взор к покупателю, который желал приобрести крестик.

Антонина Сергеевна с минуту постояла молча, а потом осторожно скосила глаза на девушку. Та стояла чуть поодаль, опустив глаза в пол, являя собой олицетворение христианского смирения. Антонина Сергеевна прищурилась и, наконец, решилась. В конце концов, пора было и впрямь совершить какое-нибудь богоугодное дело.

– Как тебя звать-то? – спросила она.

– Лара, – тихо прошелестела девушка и метнула быстрый взгляд исподлобья на Антонину.

– Лара, значит, – хмуро повторила Антонина Сергеевна. – Ладно, поехали со мной, Лара. Поживешь пока у меня. По хозяйству поможешь.

Лара молча кивнула и покорно потопала за крупной Антониной Сергеевной. Евдокия лишь довольно хмыкнула, наблюдая эту милую парочку.

Всю дорогу Антонина Сергеевна молчала, чувствуя груз ответственности, неожиданно взваленный на ее плечи. Однако, Лара вела себя тихо, выглядела скромно и, при всем желании, Антонина Сергеевна не могла отыскать, к чему бы ей придраться. Так они доехали до дома. Василий уже сидел у себя в комнате, как всегда погруженный в расчеты. Антонина Сергеевна деловито указала Ларе, куда повесить пальто, выдала из закромов потрепанные тапочки и зычным голосом воззвала к сыну.

Василий возник на кухне спустя минут десять. Антонина Сергеевна никогда не понимала этой привычки своего сына. Она подозревала, что он над ней как-то изощренно издевается, игнорируя ее призывы. Но видя его взъерошенный вид и собачий взор, приходила к выводу, что всему виной заторможенная генетика его отца.

– Знакомься, Василий. Это – Лара. Она поживет у нас немного. Поселим ее в маленькой комнате.

Василий окинул Лару быстрым взглядом, молча кивнул и снова удалился, не желая терять время на никчемные, лишенные информационной ценности, разговоры. А Антонина Сергеевна занялась устройством Лары. Ей это даже доставило некоторое

удовольствие. В конце концов, жить с двумя мужиками довольно скучно, подумалось ей. Тем более с такими нелюдимыми, как ее муж, а теперь и сын. Живая душа женского рода оказалась очень кстати.

Так они и зажили втроем. В свое время Антонина Сергеевна умудрилась выцарапать для семьи хорошую трехкомнатную квартиру,

поэтому недостатка в пространстве никто не испытывал. Лара оказалась изрядной кулинаркой и не в меру болтливой собеседницей. Она честно пыталась устроиться на работу, но имея за спиной лишь среднее образование, пусть и при довольно приятной внешности, не могла рассчитывать на многое. Задействовав свои могучие общественные связи, Антонина Сергеевна пристроила Лару работать в местный ЖЭК. И, как ни странно, Лара оказалась ко двору в этом царстве совкового экстрима.

Она быстро научилась делать непроницаемое лицо, гавкать громким и отчетливым контральто, произносить бессмысленные тирады, наполненные невероятными терминами неизвестного происхождения, и лениво листать дамские журналы, с ненавистью озирая многообразие силиконовых конечностей, помещенных в будоражащие воображение интерьеры.

Лара прекрасно знала, чего она хочет в этой жизни. Однако до поры до времени она плохо представляла себе, как этого достичь. Антонина Сергеевна уже не воспринимала свою жизнь без Лары. Она как-то удачно вписалась в тот вакуум, которым, как выяснилось, была заполнена жизнь Антонины Сергеевны. Да и Лара не стремилась никуда уезжать. Снять квартиру в Москве она бы не смогла при всем желании. А единственным неясным моментом, стоящим между ней

и трехкомнатными московскими хоромами, был Василий. По началу он не вызывал у Лары никаких эмоций, разве что удивление. Она никогда не видела таких мужчин. Которые вообще ничего вокруг себя не видят. Которые с утра и до ночи заняты непонятным делом. Которое не приносит денег. Совсем.

И Лара решила как-то раз поинтересоваться, чем это таким интересным занят этот забавный тип. Василий с горячностью принялся рассказывать Ларе, которую уже давно воспринимал как родственницу, что-то совершенно непонятное про магнитные поля и их взаимодействие. Лара слушала, распахнув глаза, и с легким недоумением подмечая, что у этого Василия красивый материнский профиль и выразительные губы. А когда он рассказывает про свои магнитные поля, он становится сразу как-то выше ростом и шире в плечах. Невероятная метаморфоза так запала Ларе в душу, что неожиданно для самой себя она поняла, что тоже ощущает в этом странном молодом человеке родственную душу.

В конце концов, они уже год живут под одной крышей, завтракают и ужинают вместе, имеют почти общую маму… Этот момент особенно радовал Лару, так как мысль о воспитании какой-то еще свекрови казалась ей невыносимой. Суровая Антонина