Ответ ее удовлетворил. Да и стоило ли ворошить прошлое? Ведь тогда все они учились в коллеже, были детьми. Но за это солнечное лето все вырастут, повзрослеют. Нет, впереди ее, несомненно, ждала совсем другая жизнь.

Когда он предложил ей заняться любовью, она сначала растерялась, не зная, что ответить. Но Кевин настаивал, ведь он «так ее хотел»! Не желая его обижать, а особенно потерять, она согласилась.

В первый раз все произошло в квартире приятеля Кевина, который дал ему ключи. Ужасный опыт. Он очень быстро кончил, был неловким. Но она старательно делала вид, что ей понравилось. Только ведь Кевин не был идиотом и все прекрасно понял.

Что случилось потом? Сразу после близости Кевин от нее отдалился; их свидания становились все более редкими, а вскоре и вовсе прекратились. Она слала ему эсэмэски, писала по электронке, в фейсбуке. Но все было напрасно. Ни ответа, ни намека, ни единого слова, объясняющего их разрыв. Молчание — самое унизительное из оскорблений, когда тебе дают понять, что тебя больше не существует, что ты не заслуживаешь ни оправданий, ни упреков. Тогда она почувствовала себя ничтожеством, жалкой, вывалянной в грязи. Она не стала для него ни возлюбленной, ни любовницей, ни подружкой, а была просто шлюхой, которой оказали милость тем, что ею воспользовались. За всеми этими моментами близости, нежности, сюсюкающими словечками стояло банальное, унизительное и мерзкое желание секса. Она долго плакала тогда ночами, спрятавшись под одеялом и зарывшись лицом в подушку.

Но вот и пробил час возвращения к учебе. Нужно было все забыть, думать только о занятиях. Измениться, стать другой — женщиной, свободной от вчерашней себя и от других.

Увы, после нескольких первых недель спокойствия кошмар возобновился. Даже стал еще жестче, еще нестерпимее. Бывшие однокашники по коллежу узнали о Кевине. Наверняка он сам рассказал им, хвастаясь своей победой. Она, поняв это, почувствовала себя преданной вдвойне, окончательно сломленной.

В лицей перешло не так уж много его бывших дружков, но они оказались достаточно наглыми, чтобы вновь начать отравлять ей жизнь. Только теперь их оскорбления словом или действием обрели четкую сексуальную окраску. Сальные взгляды, разного рода непристойности. Они назначали ей свидания в туалете или подвале, сочиняли похабные истории и размещали их в фейсбуке. Лана даже закрыла свою страничку, но ее мучители не отступились. Они поджидали ее на выходе из лицея, адресовали ей неприличные жесты, подстерегали на пустынных улицах и лапали, хватая за грудь и ягодицы. Достав номер ее мобильного, названивали не только днем, но даже ночью.

Вне себя от отчаяния, Лана все же решилась заговорить об этом с матерью. Кое-что скрыла, конечно, чтобы не получить в ответ потоки брани. Та выслушала все без особого интереса, не отдавая себе отчета в серьезности проблемы.

— Да они просто хотят вывести тебя из себя, доводят, вот и все. Ну хочешь, я пойду и поговорю с ними? Или напишу записку директору?

Почему мать не понимала, что это ничего не решит? А наоборот, лишь усугубит их ненависть! Чтобы ее защищали от нападок мать или директор, какое позорище! Лана предпочла бы, чтобы мать предложила ей сменить лицей или еще лучше — место жительства. Сделать что-то радикальное, навсегда избавляющее ее от этих мук.

— Ладно, не парься, рано или поздно они отстанут, — пришлось ей в конце концов сказать матери.

А потом наступил полный мрак. Как-то они подстерегли ее возле дома, схватили и затащили в подвал. Вшестером. Четверо парней и две девчонки. Там они принялись ее избивать и всячески оскорблять. Лана взмолилась, обращаясь к девушкам, просила их урезонить остальных, но те оказались еще более жестокими, чем парни. Именно одна из них принялась стаскивать с нее одежду. Как по команде, послушная стая юных самцов набросилась на нее, и вскоре Лана уже была голой. Чьи-то жадные руки рыскали по ее коже. Она пыталась отбиваться, кричать, но ее держали крепко. Откуда-то взялся кляп. И тогда мерзкие жесты возобновились с удвоенной силой, пощечины и побои тоже.

Что было потом? Она уже не знала, что было потом. Не помнила. В памяти запечатлелись только те двое, которые, пока она натягивала на себя одежду, когда остальные уже ушли, пригрозили выложить видео в интернет, если она кому-нибудь расскажет.

Вернувшись домой, Лана, униженная, затравленная, тут же бросилась под душ и принялась яростно тереть губкой тело, а уж потом разрыдалась. Как ей хотелось броситься в объятия матери, услышать слова поддержки! Ведь она была не шлюхой, а несчастной девчонкой, не понимавшей, чем она могла заслужить эту голгофу. Но когда мать переступила порог, бросив на диван сумку, и начала причитать о своей загубленной жизни, желание довериться ей у Ланы сразу улетучилось. Да и какими словами она смогла бы выразить то, что ей довелось пережить, то, что она сейчас чувствовала?

Нет, она должна все забыть, это единственное, что ей оставалось. Они перестанут, ведь они уже осуществили желаемое, да еще и с пониманием того, что зашли слишком далеко. Последняя страница этой кошмарной истории, начавшейся несколько недель назад, была перевернута. После этого что еще они могли ей сделать? В любом случае из лицея она уйдет, найдет работу, станет совсем другой девушкой. Вот что она твердила себе тем вечером, скорчившись в постели и спрятав голову под одеяло, чтобы еще глубже не погрузиться в трясину своего горя.

В лицее она не появлялась неделю. Целую неделю Лана не спала и почти ничего не ела. Неделю провалялась на постели в своей комнате с закрытыми ставнями. Неделю, состоявшую из череды бесконечных дней, в которые они ни разу ей не написали. Ни эсэмэски, ни письма. Сожалели они о случившемся? Учителя из лицея связались с матерью, которая, не потребовав от дочери никаких объяснений, приказала ей вернуться к занятиям. Когда Лана сказала, что собирается бросить учебу и найти работу, та взорвалась:

— Хочешь прожить жизнь, похожую на мою? Иметь жалкую работу с вшивой зарплатой?

И Лане пришлось снова ходить в лицей, каждый раз замирая от страха, без конца оборачиваясь на улице, вздрагивая от каждого слишком резкого движения прохожего. Но агрессоры пока никак себя не проявляли. И Лана подумала, что, возможно, ад закончился.

До того самого дня.

По спине девушки пробежал холодок. Эсэмэску она получила несколько минут назад. Лану тут же затошнило, и она побежала в туалет, где ее вырвало. Потом она бросилась к выходу. И сразу увидела их.

— Что ты здесь делаешь?

Лана вздрогнула. За ее спиной стоял директор.

Не рассказать ли ему все? Он тут же позвонит в полицию, за ней приедут. Отвезут в участок, и она сообщит полицейским о своих обидчиках. И тогда их…

Нет, жаловаться нужно было раньше, теперь слишком поздно. И потом, эти допросы, судебные разбирательства… все начнут об этом говорить. Как она посмотрит людям в глаза? И к тому же этот ролик. Может, полицейские отберут его у них и помешают выложить в интернет? Но можно ли с уверенностью сказать, что именно так все и будет? Сразу это случится или позже, но агрессоры обязательно отомстят.