Киллера этого доморощенного я быстро нашёл, и описание заказчика сходилось, и поисковик, продавший ему пистолет, опознал по фото. Его я тоже легко взял, вырубил электрошокером у подъезда, запихнул в машину, естественно угнанную, и вывез на одно из дачных садовых товариществ, где снял для этого дела дачку. Тот особо юлить не стал, вскоре сознался. Парень – бывший «чеченец», первую чеченскую прошёл. С таким послужным списком на работу его не брали, мол, вы там все психи, к ментам сам идти не хотел, брезговал, вот и решил пойти по стезе криминала. А когда узнал, кто я, струхнул изрядно. Я же оставил его на даче, а через сутки вернулся и стал показывать снимки, сделанные «поляроидом», на которых были его родители, тоже оба, с пулевыми отверстиями в голове. По заднему фону на фото можно было понять, что действие происходило в их квартире. Только сестрёнку младшую я не тронул, она в школе была, и бабушку, чтобы девочке было где жить, не в детдоме. Показал и сказал:

– Кровь за кровь.

После этого пустил ему пулю в лоб, а тело в лесу закопал. Вот такая история была с моими родителями. Мать-то «прицепом» пострадала, если бы не попросила её на рынок завезти, был бы убит один отец, заплатили этому киллеру-новичку только за него, а так он и свидетеля убирал, гадёныш. Если бы я не был таким циником, подумал бы, что это кара мне за всё сделанное.

И вот тогда, в части, прокрутив все моменты, я решил принять предложение «покупателя». Возвращаться в институт я не хотел, перегорело, это под влиянием детских хотелок решил врачом стать, и сейчас хоть и колебался, но принял решение. Потом была школа снайперов, ох и погоняли меня там, по окончании – звание младшего лейтенанта и служба в новой части. Не буду говорить где, подписки давал. Пять лет работал простым стрелком, ближе к тридцатнику стал старшим группы снайперов. Как раз только капитана получил. А вот дальше – беда. Во время учений, когда мы в прикрытии были, а штурмовые группы освобождали «заложников» в салоне самолёта, мой напарник, вставая, случайно нажал на спуск и прострелил мне ногу. Серьёзно, коленный сустав разнёс в дребезги. А лежали мы на крыше здания, не спустить. Медики, что скучали, пока шли учения, тут же оживились. Пришлось вертолёт вызывать. Ну а дальше год в военном госпитале. Ногу мне срастили, укоротив почти на пять сантиметров, и теперь она не гнулась. Что выстрел мне в ногу был действительно случайный, я изначально не поверил. Хотя, когда работала следственная комиссия прокуратуры, я выгораживал напарника как мог, так что он обошёлся снятием очередного звания с занесением в личное дело, но остался на службе, выстрел был признан несчастным случаем. Мы ухаживали за одной девушкой, которая колебалась, кого выбрать, вот он и устранил проблему. Ольга сразу к напарнику переметнулась, инвалид её не интересовал, в госпитале ни разу и не навестила. Я не обвиняю напарника, честно сказать, я сам планировал сделать нечто подобное, замаскированное под несчастный случай, да вот не успел. А так, пенсия по инвалидности и здравствуй гражданка.

А когда свершилась месть и машина молодожёнов полыхала в кювете, слетев с дороги, – не зря я его выгораживал, решил сам поквитаться, – я подумал, как жить дальше. В бытность свою студентом-первокурсником я купил себе неплохую двухкомнатную квартиру, благо средства позволяли, это была единственная моя крупная трата. Вот так и получилось: моя двухкомнатная, четырёхкомнатная родителей и их же дача в элитном районе в сосновом лесу, где в основном академики отдыхали и разная учёная братия. Обе квартиры через агентства я стал сдавать, всё официально, чтобы было на что жить, а сам устроился на даче. Пусть она и деревянная, но хорошая, двухэтажная. И я решил вернуться к учёбе, закончить её, чтобы хорошо знать анатомию человека. Моя инвалидность – это ещё не конец света. Договориться с ректором я смог, в двадцать штук зелёных встало. Четыре года обучения, и я теперь по специальности патологоанатом.

Работать идти я не хотел, мне всё это для себя нужно, но один знакомец уговорил, у них на районе не было специалистов, а тот, что был, единственный, через год собирался выйти на пенсию. Никто из молодёжи в район идти не хотел, да и зарплата мизерная. Прикинув, я пожал плечами. Практика не повредит. И не пожалел: тот старичок за год передал мне немало своего опыта. Правда, мне быстро надоело вскрывать старушек, редко что интересное попадалось, это не город, но работал. От моей дачи до места работы километров двадцать, машина имелась, «Шеви-Нива». Обычно работа была через день, потому как ещё одного парня нашли на эту должность, не считая дежурств, вполне хватало времени на отдых и на домашние дела.

А на даче я неожиданно увлёкся садоводством и огородом. Приятно питаться тем, что сам вырастил. Теперь я понимаю тех, кто так исступлённо возится на своих грядках. У меня теперь сад как пример соседям. Я мото-блоком вскапывал грядки и сажал разные овощи, занявшись консервированием. Мои огурчики были на зависть соседкам. За грибами ходил, точнее, ездил, приобретя мотоцикл красного цвета «ИЖ Планета-5» с коляской, хотя и старый аппарат, двадцать лет ему, но справный. Нога не сгибается, так я на коляске слева сделал держалку, на неё ногу клал и ехал, нога правая, она особо и не нужна, а тормоз и на руле работал.

И вот после дежурства, выспавшись, я отпустил девочку по вызову, что у меня сегодня ночевала, выкатил мотоцикл из гаража и, собравшись, прихватив корзину, покатил в лес, я уже знаю грибные места, а рыжики я обожал, тем более моей консервации. Выехал на поляну, и тут мимо пронёсся кабанчик, упитанный такой, и последовал выстрел, от которого дёрнулась нога. Ну и по телу что-то прилетело. Ответка с моей стороны не заставила себя ждать, и сейчас я лежал, умирая. В кустах хрипел пробитыми лёгкими этот долбаный охотник, а я лишь сожалел о том, что не успел сделать. А ведь столько планов было, я ещё молодой… был. Чёрт, и билет на Мальдивы, куда собрался через две недели – заявление на отпуск уже подписано, нравилось мне там каждый год бывать, – окажется невостребованным…

Очнулся я сразу. Раз – и открыл глаза. И как выключателем щёлкнул. Несколько секунд я лежал с открытыми глазами, таращась в потолок. Была темень, видимо, ночь, но глаза к темноте адаптировались, и силуэты вокруг различать стало можно. Например, лампочку без абажура я рассмотрел хорошо. Комната вроде большая, но на всё помещение всего одна лампочка? Даже странно. То, что я не в морге, это понятно, хотя было и заметно прохладно, но я лежал под толстым стёганым одеялом. В морге никто не стал бы накрывать одеялом, для этого простыни есть. Кстати, и подо мной матрас и простыня, да и подушка присутствовала. Вокруг слышались посапывания, всхрапывания, кто-то возился, скрипя кроватью, на слух я определил, что это металлическая сетка. Однако на все эти звуки я не обращал внимания, не до этого было.

Тело мне вполне подчинялось, хотя и как-то неохотно, будто спросонья или отлежал, но я уже определил, что оно не моё. Например, не было привычного ровного частокола зубов. Зубы мне в Германии делали, в частной стоматологической клинике. Я ведь себе имя сделал, Жнец у всех на слуху в девяностых был, потому и цена за мою работу с каждым заказом повышалась. Плюс накопления Спеца, которые я нашёл: общая сумма на процентном счете одного из банков в Мюнхене составляла два с половиной миллиона долларов. Ха, а Ольга посчитала, что я не только инвалид, но и беднее моего напарника, ведь у того и родители были живы, и бизнес у отца серьёзный… Ну и чёрт с ней. Правильно я обоих грохнул, можно было с ними сделать то, что со мной сделали, инвалидами оставить, чтобы тоже помучились, но я решил не рисковать, мой бывший напарник заказал бы меня. С возможностями его отца это не так и трудно.